Юлия Набокова: Маша и мажор

Ненавижу мажоров. Таких, как компания за столиком у окна. Ввалились толпой, наследили, гогочут. Каким только ветром их в наше скромное кафе занесло?

– Маша! – шипит из-за стойки бариста Виталик.

А что, я уже тут, со шваброй наготове. Подтираю мокрые следы за золотой молодежью. Не поднимаю головы, вижу перед собой только их ноги. Две пары белых мужских кроссовок, красные дизайнерские лодочки и серебристые босоножки, кокетливо приоткрывающие сиреневые ноготки со стразами. Недавно прошел дождь, и я не завидую обладательнице босоножек, которой пришлось шлепать по лужам.

Мажоры гогочут и обсуждают пробитое колесо.

– А нечего было лихачить, Доминика.

Ишь ты, Доминика! Назовут же! У богатых свои причуды. Так вот, значит, каким ветром в наш спальный район.

– Тебя не спросила! – вяло огрызается девушка в босоножках.

– Сколько нам теперь эвакуатор ждать? В этой дыре даже нормального кафе нет, – брезгливо цедит ее подружка в модных туфельках, пока я машу шваброй рядом.

Меня не замечают. Я – рабсила, уборщица без лица и без возраста. Я их ровесница, но с таким же успехом могла быть столетней бабкой. Я невидимка, никто.

Парни обсуждают вечеринку, на которую собираются пойти. Их жизнь – сплошной праздник. А моя – работа.

– К нам подойдут или нет? – капризно спрашивает девушка в босоножках, вытягивая под столом длинные стройные ноги. – Я кофе хочу!

– Официант! – кричит парень в белых кроссовках прямо мне на ухо.

– Здесь я! – Что так орать-то? Я прислоняю швабру к соседнему столику и достаю из фартука блокнот с ручкой. – Чего изволите?

Парень, звавший официанта, наконец-то меня замечает и смотрит с изумлением. Как будто фикус в кадке заговорил. Я вздергиваю подбородок выше. А что, красавчик? И полы помою, и заказ приму. Любой каприз за ваши деньги. А деньги мне позарез нужны, так что нечего на меня пялиться. Я все стерплю. Даже твою дыбом стоящую челку. Хотя, честно говоря, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не прыснуть. Ты себя в зеркало-то видел, пижон?

– У нас что, уборщица заказ принимать будет? – шипит его подружка с гривой цветных афрокосичек.

Уж извини, красотка. Я бросаю быстрый взгляд на ее ноги – а, та самая Доминика в босоножках, которая наше кафе дырой назвала. Теперь, отставив швабру и глядя ей в лицо, я могу рассмотреть ее целиком. А посмотреть есть на что. Такие экстравагантные райские птички в наше скромное кафе еще не залетали. Косички у нее белые у корней, на макушке из них собрана гулька наподобие короны, а ниже плеч косички окрашены в розовый, синий и фиолетовый цвета. Хоть сейчас в клип модного рэпера. И все в ней буквально кричит, что эта синеглазая принцесса родилась с золотой ложкой во рту и безлимитной кредиткой в руке.

– Меню-то можно посмотреть? – надменно спрашивает парень с челкой.

Волосы у него светло-русые, глаза – зеленые и наглые. Хорош собой и прекрасно об этом знает. А держится так самоуверенно, как будто запросто может купить все наше кафе со спальным районом в придачу. Сам, конечно, не заработал. Вряд ли ему больше двадцати, мы примерно ровесники. Только у меня, в отличие от него, нет папы-олигарха.

– Одну минуточку. Может, желаете заказать напитки сразу? Кофе? – Я бросаю взгляд на афрокосички. Это же она требовала кофе, и побыстрей.

– У вас кофемашина-то есть? Я растворимые помои не пью.

Она брезгливо отклячивает губу, и я прикидываю, сколько же в ней вколото филлеров. А вслух вежливо отвечаю:

– У нас профессиональная кофемашина, и итальянский кофе собственной обжарки.

– Собственной? – Девушка бросает насмешливый взгляд на бармена за стойкой. – Это пугает.

А вот Виталика обижать не надо! Это я все стерплю, не гордая, а за Виталика я порву. Пусть он не красавчик с обложки, а простой парень с окраины, зато кофе варит божественно. Как будто родился с кофейной туркой в руке. Хотя за свое призвание ему пришлось побороться – родители упорно хотели видеть в нем спортсмена. К счастью, футболиста из него не вышло. Зато бариста получился что надо.

– Ну и напрасно отказываетесь. – Я мило улыбаюсь. – Наш бариста – один из лучших в Москве.

По моему скромному мнению.

– А что же он тогда забыл в этой дыре? – недоверчиво фыркает девушка с афрокосами.

Для нее все, что за пределами Барвихи, отстой. Вот и сидела бы дальше в своем гетто для богатеньких. Зачем только к нам заявилась?