Лариса Ритта - Эликсир жизни

Я вернулась домой к Милке вся в трофеях: взлохмаченная, испачканная извёсткой, босая на одну ногу, с туфлей в одной руке и каблуком в другой. Не обращая внимания на Милкины оханья и аханья, быстро и молча приняла тёплый душ, быстро и молча выпила тёплый чай, молча выкурила сигарету, облокотившись на перила лоджии, забралась в постель и долго вертелась, пытаясь заснуть.

Наутро Милкин дядюшка прибивал в кухне мой каблук и, помирая со смеху, рассказывал Милкиной тётушке, что я бью поклонников туфлями по зубам только так…

* * *

Миндаль кончился за два человека передо мной. Воистину сегодня был день потерь. Мне оставался выбор: напиться или топиться. В море были медузы, топиться было неэстетично.

"Пойду напьюсь" – решила я и пошла через площадь к белой кафешке с гордой надписью "Сокобар".

Кафешка встретила меня воздушными волнами вентилятора и возгласом «За коктейлем не занимать!» Очередь, дружно обмахивающаяся шляпами, тянулась вдоль всего прилавка. Народ волновался и квохтал, одержимый желанием урвать от сладкой жизни. Молочный коктейль убывал стремительно, очередь лихорадочно искала альтернативы и обсуждала последствия распития на жаре фруктовых соков неизвестного производства.

Я смиренно пристроилась в хвост. Напиться и забыться – это хороший, проверенный и качественный способ преодоления трудностей. Я ещё ни разу толком не напивалась и была готова преодолеть этот рубеж.

Соседи по очереди активно обсуждали прейскурант, отпечатанный на машинке с продырявленным «О», и тревожно вытягивали шеи.

– А кумыс – это что? – взволнованно спросила впереди стоящая девушка.

– Кобылье молоко, – кондукторским голосом оповестила из–за прилавка продавщица.

– Ой! – испуганно пискнула девушка. – Чьё молоко?

– Молоко лошади! – повысила голос продавщица. – Натуральный лечебный напиток. Эликсир жизни.

Натуральный продукт, судя по всему, успехом у народа не пользовался. Стаканы с кумысом, едва начатые, стояли на прилавке отвергнутые, продавщица равнодушно опорожняла их в ведро.

– А это вкусно? – совсем уже робко спросила девушка.

– На любителя, – хладнокровно отрезала продавщица. – Х*аварите!

– Мне коктейль, – попросила девушка жалобно. – С вишнёвым сиропом. Мне хватит?

– А напрасно вы испугались, – продребезжал за моей спиной дедок в панаме. – Это весьма полезно и необходимо для жизни. На кумыс приезжали великие люди. Литераторы, художники. Лев Толстой, Максим Горький. Поддерживали им силы, спасали здоровье. Вот вы сейчас пьёте просто ерунду, простите. А кумыс – это вам и красота, и молодость на всю жизнь, и здоровье.

Продавщица бросила мокрую мелочь в мокрую тарелочку и воззрилась на меня.

– Х*аварите! – потребовала она, сверля меня малоросскими яркими глазами.

Я переступила с ноги на ногу, оглянулась. Счастливые люди вокруг меня пили весёлые разноцветные соки. У них всё было хорошо в жизни.

– Кумыс, пожалуйста, – полная отчаянной отваги, небрежно объявила я, летя в бездну.

Продавщица швырнула мне сдачу, повернула волшебный ключик – и легендарный напиток обрушился в стакан, вздымая пену.

Я взяла стакан. Очередь безжалостно смотрела на меня, было ясно, что пришёл мой звёздный час.

Я глубоко вздохнула и пригубила.

Да, это был не молочный коктейль с вишнёвым сиропом. И не абрикосовый сок с мякотью. Было кисло, горько и едко. Был запах. Было невыносимо. Очередь смотрела. Я решила умереть, но не сдаться. После третьего глотка у меня начались спазмы. Они душили меня и едва не задушили совсем. Мой организм отчаянно сопротивлялся божественному напитку, спасшему здоровье и жизнь целой плеяде известных русских деятелей литературы и искусства. В меня эликсир жизни категорически не впускался – очевидно, во мне и так с избытком хватало молодости, здоровья и красоты.

Еле живая, я додавила кумыс почти до конца, дрожащей рукой поставила на прилавок стакан и нетвёрдыми шагами направилась вон. В голове у меня мутилось, со дна желудка – а, может, души – поднимались кислые волны, мне было плохо, мне было так гадостно, что хотелось лечь прямо на асфальт и завыть.

Не помня себя, я притопала на пляж, рухнула на колени возле наших лежаков и, тихо и безнадёжно скуля, принялась судорожно и без разбора поедать Милкины конфеты из кулька.

– Вавка, ты что? – ужаснулась Милка, бледнея. – Ты где была?

– Кумыс пила… – стихами просипела я.

– С ума сошла… – не выходя из стихотворного размера, прошептала Милка. – Ой, что сейчас будет… ты вся зелёная, тебя вырвет же…