Эмма Нуэр - От желания уйти до желания остаться

Агнесса вновь открыла веки. На обложке красовалась семья Марино – ее семья. Муж держал ее за руку, сидя в хозяйской раскрепощенной позе на кожаном диване, а Анна стояла рядом, деловито сложив изящные кисти, и улыбаясь своей широкой ослепительной улыбкой, за которую боролись все журналисты Флоренции. Единственная дочь. Любимая дочь. Драгоценная.

– Я был так несправедлив к ней, Агнесса. – проскрипел Бернардо, растирая слёзы по всему лицу. – Мои упреки, нотации… Я был зол на нее из-за отказа участвовать в нашем семейном деле… Господь всемогущий, вдруг она сейчас сидит где-то и думает, что отец ее не любит?!

Он спрятал лицо в ладонях, и сквозь них послышались глухие голоса слёз.

Агнесса сжала губы и легла грудью на сгорбившегося поникшего мужа, прильнув мокрой соленой щекой к надежной спине.

– Как же мы теперь будем жить, Бернардо? Прошло уже 4 дня…

Время играло в свои игры, и на этот раз оно было отнюдь не стороне Марино.

Сад за окнами насыщался ранними утренними лучами, а усталость все больше и больше вытягивала последние силы из супругов. Агнесса задремала, повиснув прямо на спине Бернардо, но он словно нарочно вздрогнул всем телом. Женщина потянула чугунную шею к потолку и устало потерла виски.

– Все готово. – прошептал Бернардо. – Взгляни.

Он протянул жене планшет с видеофайлом.

– Что это?

– Знакомый с телевидения прислал мне смонтированный новостной выпуск об Анне. Его пустят в эфир и распространят во всевозможные информационные и социальные ресурсы в 8:00.

Агнесса кивнула и приковала свои глаза с сухихими песчинками соли на ресницах к экрану. «Play».

«Уже четвертые сутки вся итальянская полиция разыскивает двадцатипятилетнюю Анну Марино, дочь генерального директора одной из крупнейших холдинговых компаний MarinoWideUnion, интересы которой, лежат в областях строительства, транспорта и логистики.

5 августа Анна отправилась в свою художественную мастерскую, расположенную на улице виа Кайцайуоли, но так до нее и не добралась. Ее футляр с полотнами был найден в пяти кварталах от нее. Все материалы, как и она сама, пропали. Отсутствие следов и свидетелей наводит стражей правопорядка на мысль, что похищение художницы было тщательно спланировано. Расследованием сейчас занимаются самые лучшие детективы Флоренции, поиски ведутся днем и ночью. Бернардо и Агнесса Марино объявили награду в 10 млн. $ за любую информацию, которая поможет в поисках дочери».

Ролик оборвался также резко и неожиданно, как и начался.

– Это – наша последняя надежда. – безжизненно протянул мужчина.

Агнесса больше ничего не понимала: она откинулась головой на мягкую спинку кресла и сняла тяжелый перстень с указательного пальца правой руки, обнажив на нем маленький шрам. Золотая пряжка часов щелкнула и упала рядом, женщина сбросила все обременительные побрякушки на стеклянный стол и сомкнула слипшиеся ресницы.

– Где же ты, милая…

Она спит. Забылась самым безмятежным сладостным сном… Где-то там в глубоких и мутных водах подсознания она видит меня. Видит нас. Наверняка… Вот, уголок ее бархатных пересушенных губ слегка дрогнул. Улыбается. Невероятная улыбка…

Что за наваждение, чёрт возьми? Что она со мной сотворила?! Во что превратила…

Ладонь скользнула по неподвижному бесцветному лицу. Даже такой – посапывающей из-за заложенного носа, с нездоровым оттенком кожи и приоткрытым ртом – она была прекрасна. Спутанные волосы цвета золотого колоса змеями обвивали шею, закрывая своей чешуей очаровательные созвездия родинок.

Серая ладонь спустилась к смуглой вздымающейся во сне груди, кончики пальцев прочертили ломаную линию по ключице, затем бережно собрали локоны и отодвинули их за плечо. Девушка издала тихий хрип через диафрагму, и ее веки задрожали. Парализованное психоактивным веществом тело боролось за возвращение к привычному состоянию – боролось как могло, боролось уже третьи сутки. Пробуждение давалось нелегко.

Мизинец руки, а затем остальные четыре пальца впились во что-то мягкое и воздушное.

– Что… что… – приоткрылись сухие губы.

Веки все еще не поддавались – пульсировали как кожа над лучевой артерией, но разум постепенно обретал форму, пока еще зыбкую, как мыльный пузырь, но девушка уже крепко ухватилась за эту реальность – она могла чувствовать. Она ощущала, как тело соприкасается с шелковой поверхностью, осязала кончиком носа невесомые порывы сквозняка, а в них до боли знакомый аромат. Это был точно он – запах мускатного ореха.