Мария Соловьева - Скорей бы зацвели одуванчики

Какой счастливый – тяжелый, но счастливый день. Мама заснула. Вроде бы ей получше. Отнести цветы – ли-зи-антусы – к себе в комнату. Нет, лучше на кухню. Завтра ко второй паре. Мама уйдет раньше, можно будет спокойно сварить кофе и попивать его, любуясь цветами. А один – вот этот, маленький – цветок можно отщипнуть и взять с собой в постель.

К поездке в Зеленогорск – Пашина идея – Алла подготовилась основательно. Назначили день, когда зачеты уже при хорошем раскладе будут сданы, а до экзаменов останется чуть меньше недели. Сдав в переработку два мешка темных кофт и прочего барахла, набившего оскомину за последние четыре года, она получила скидку и купила ярко синий сарафан, до полу, но с открытыми плечами. Купила она и бирюзовые сережки – уши проколола мама еще классе в седьмом, как папа ни протестовал – и бирюзовый же кулон. Утром завила волосы щипцами и распушила. «Я ли это в зеркале?». Почему такие холодные пальцы? Ведь не впервые собралась с ним гулять. Ну разве что чуть подальше от дома, чем обычно.

День выдался облачным, но для конца мая вполне теплым. К вечеру обещали грозу, но они к этому времени уже вернутся. Зеленогорский воздух был солоноватым и прохладным – Балтика! Они решили сначала прогуляться по городку, а потом выйти на побережье залива. По пути им попалась высокая, словно пирамидка, церковь с темным куполом. Павел предложил зайти.

– Ой, а я платка не взяла, и в косметике! Вдруг бабка какая что скажет…

– Ну давай хотя бы подойдем, посмотрим. – он перекрестился на храм. – Алла… я давно хотел спросить. У тебя есть… ну, как бы заветная мечта?

Алла пристально и серьёзно глянула ему в глаза и чуть пожала плечами.

– Я никому не говорил пока. Тебе первой скажу. Я хочу …стать священником.

Алла все также внимательно вглядывалась в него.

– Здорово… какой ты молодец…

Что в ее голосе? Радость за него? Сомнение в серьезности намерений? А может быть, готовность разделить его судьбу?

– Пойдем к морю, Паша.

Он взял ее руку, и чуть было не отпустил – ее ладонь была непривычно холодной и влажной. Она долго молчала, потом заговорила о погоде – выглянуло солнце, о предстоящих экзаменах, и даже развеселилась. Но как и тогда, на дне рождения, Павлу чудилась, что улыбается она натянуто.

Море вдохнуло в нее жизнь. Увидев его, она захлопала в ладоши.

– Купаться нельзя еще, так хоть ноги смочим – она сбросила босоножки, схватила их правой рукой, а левой потянула его за рукав. Он впервые увидел ее ступни, узкие и смуглые, как и вся она. Подобрала пару мелких ракушек и бросила в сумочку. Подняла липкий, темно зеленый кусок тины и швырнула его в волны. Взобралась на один из прибрежных валунов. Слегка запрокинула голову. Морской ветер отбросил назад ее аккуратно уложенные волосы.

– Сфотографируешь? – улыбалась она игриво.

– Осторожно… Скользко.

– Ничего.

Слезла с камня – он страховал – и чуть не упала в его объятия. Павел подошел и показал ей фото.

– Прикольно… Да, слушай, напомнило юг. Я там сто лет не была. Ну, лет шесть уж точно.

– А хочется?

– Еще бы!

– Да, мне тоже. Может быть, через годик… Алла, ты поедешь со мной?

Алла взглянула на него. Он взял ее за руку.

– Алла… ты выйдешь за меня замуж?

Она молчала. Глаза ее слезились, впрочем это давно, она говорила – от ветра.

– Павел… Паша… я не могу… не знаю… Мне надо подумать. Хотя бы пару дней. Прости.

Он так и держал ее за руку, горячую, дрожащую. Зачем, зачем было торопиться. Только испортил все. Она сейчас разрыдается…

– Алла… Аллуся, я не тороплю. Прости. Ответишь, когда сможешь.

– Окей.

Она протерла лицо бумажным платком, потом достала из сумочки бутылочку «Бонаквы» и с жадностью выпила половину.

Прежде чем возвращаться, они решили немного прогуляться по аллее вдоль моря. Он положил руку ей на плечо, она не сопротивлялась. Зачем, зачем она надела этот открытый сарафан? Ребенок, не понимает, как это сносит крышу. Так и хочется провести ладонью между лопаток, ощутить под пальцем вот эту небольшую родинку, похожую на ягоду брусники возле самого позвоночника… Господи, о чем я.

Она снова задумалась. Не отказала, не отталкивает, и то хорошо. Нельзя тянуть из земли едва проклюнувшиеся ростки, чьи кончики ещё спрятаны в оболочке семени, словно в чехле. «Полюбит не скоро, зато не разлюбит уж даром»…откуда-то, к ЕГЭ учил.

Пора домой.

День был будний и в вагоне набралось от силы десять человек. Алла села у окна по ходу, Павел – рядом. Руку она не отнимала. Иногда он заговаривал об экзаменах, она отвечала рассеянно. Проводил ее до квартиры, на прощание поцеловал в щеку. Она не уклонилась, но и не ответила тем же. Внизу у лифтов встретил алкашика, ее соседа, с котом на плече. «Слыш, ты Алку обидеть не вздумай!». Еле отвязался.