Глеб Карпинский - Домик могильщика на улице Сен-Венсан, или Парижский шоколад бывает горьким

Спустя немного потолочные доски над комнатой мадам Рабински подозрительно скрипят, осыпая побелкой ее любимый рояль, а хрустальная люстра начинает позвякивать так, точно во время землетрясения.

– Спи, спи, – заплетает она пейсы вздрагивающему Мошу. – Пусть тебе приснится Шопен.

Мальчик, с уже подростковым пушком на щеках, закрыл глаза. Шопен ему точно не снится, негритянские голые тетки в рабских намордниках кормят его бутербродами с бужениной. Он улыбается в сладкой полудреме и причмокивает, а его мать, не мешкая, отправляется к своему соседу, предусмотрительно захватив с собой менору покойного мужа. На лестничной клетке темно, как в склепе гугенота, и возраст и полнота мадам Рабински удачно ретушируются при свете дрожащих свечей. Женщина крадется отважно, приближаясь к двери Базиля, известного бабника на районе. Опасная затея с этим ночным рандеву, не так ли? Все знают, что он вот уже почти две недели, как ожидает проститутку Эллен и всегда открывает дверь в надежде, что кто-то, наконец, удовлетворит его мужские потребности. Месье Кревер, конечно, не в счет. Но глубоко религиозная женщина даже не глядит на выпеченное через плавки достоинство, ее вообще сложно удивить в этом плане, и что она только не видывала на масонских мессах своего покойного мужа? Ее волнует только одно. Кто залез на мансарду? Она молча, с каким-то благоговейным, предостерегающим страхом указывает пальцем наверх.

– Посмотрели бы Вы лучше, что там, месье… Похоже на призрак, – шепчет она со страшной таинственностью, пока сосед спросонья протирает глаза и пытается понять свое местоположение в пространстве.

Потом происходит то, что и должно происходить на темной лестничной клетке между женщиной и мужчиной вне зависимости от наций и возрастов, то есть сиюминутная вспышка инстинкта. Молниеносно, страстно, без лишних вопросов и угрызений совести. Он уже схватил ее за указательный палец и тащит к себе, как аллигатор зазевавшегося козленка у водопоя. Она же, слабо сопротивляясь, идет с умопомрачительными вздохами, до последнего не веря в свое великое счастье. Но когда ее центнер чистого веса бесцеремонно швыряют на тахту, словно для разделки, и она едва удерживает свечи, чтобы не спалить все дотла, к ней возвращается здравый рассудок.

– Очень похвально, месье Базиль, что Вы все же решились осчастливить бедную вдову, но я пришла совсем по другой причине.

Туман ночных чар рассеивается.

– Простите, мадам, – спохватился Базиль. – Я Вас кое с кем спутал. Но Вы тоже хороши, вламываться ночью к холостяку…

– Да, да, я сама не своя…

– Так что случилось? Опять этот гомик?

– На этот раз не он. Но кто-то на крыше.

– Так это Карлсон, мадам, – зевнул Базиль, давая прямо понять, что разговор закончен. – Идите спать.

– Опять Вы шутите, – покачала с упреком женщина. – Говорю Вам, что это похоже на приведение. Правда, сейчас меня гложут сомнения. Возможно, какая-то сумасшедшая проникла с улицы через мансардное окно.

– Почему Вы так решили?

– Во-первых, никто в здравом уме не полезет туда ни за какие коврижки, а во-вторых, я слышала стук каблучков…

Базиль почесал свой небритый подбородок. Он делал так всегда, когда не знал, что сказать.

– Идите к себе, мадам, – все еще жмурился он от яркого света. – И заберите свой чертовый канделябр! Спалите дом.

– Я не стала вызывать полицию…

– Вы все правильно сделали.

– Может быть, все-таки сбегать за Моро?

– Излишне, мадам. Если они и держатся на ногах, то только условно. Не волнуйтесь, я справлюсь один.

– Ох, одна надежда на Вас, месье Базиль. Я буду молиться.

Выпроводив мадам Рабински, Базиль стал одеваться. В последний момент пальто ему стало жаль. Не лучшая идея для лазанья в нем по пыльным мансардам.

– Бррр.. Собачий холод, – вышел он из подъезда в одной тельняшке.

Сейчас в разгар эпидемии попадать в переполненные больницы с воспалением легких не очень то хотелось. Тебя просто забудут в коридоре, свалят где-нибудь в темном углу и в лучшем случае присвоят номер.

– Тепло ли тебе девица, тепло ли тебе красавица?!

С этими прибаутками Базиль дернул за шубу Кревера. Ну не мог он пройти мимо без издевательства над убогим.

– Месье, как Вам не стыдно! – запротивился страховой агент, скрежеща зубами. – Я не оформил страховку от обморожения.

– Помолчал бы лучше, от греха подальше.

Шубка Базилю шибко маловата. Трещит по швам, как просроченные петарды, а рукава доходят только до локтя.