Ирина Баздырева - Ночной магазинчик

Я закусила губу. Зря Родион так разговаривал с Сеней, тот не потерпит, чтобы его низвели до уровня лавочника. Сеня быстро и послушно сложил покупки в пакетик.

– Желаете-с еще чего-нибудь? – с преувеличенно подобострастным поклоном протянул он пакетик Родиону.

В магазинчик с шумом и гвалтом ввалилась пара подростков и пристроилась за нами, увлеченно решая на что хватит их карманных денег, на «пепси», или чипсы.

– Нет, у меня все, – проговорил Родион таким тоном, словно закрывал совещание у себя в кабинете. Неужели всерьез принял кривлянье Сени за чистую монету?

Достав кожаный бумажник, Родион неторопливо вынул купюру и положил на прилавок.

– Сдачи не нужно, – небрежно бросил он.

Сеня, подобострастно склонив голову набок, следил за ним озорным взором. Подростки притихли, глядя во все глаза то на него, то на Родиона. Весь вид Родиона: его дорогие вещи, вальяжность, может, невольное высокомерие с которым он вел себя, все это являлось резким диссонансом всей обстановке магазинчика. Выглядело все так, словно какого нибудь аристократа, волею судьбы, вдруг занесло в убогую крестьянскую хижину. И Родион всячески старался подчеркнуть эту разницу, как и то, что он здесь случайно. Зацени!

Небрежно подхватив пальцем пакетик с хлебом и ватными дисками, Родион взял меня под руку и повел к выходу.

– Нет уж, вы извольте забрать свою сдачу, – донесся до нас голос Сени. – Мы не какие там нибудь… Мы ни-ни… доверием клиентов не злоупотребляем-с… Нам, знаете, чужого не надоть… – и пока он, сосредоточенно сдвинув брови и шевеля губами в показном усилии, отсчитывал на ладони мелочь, тинэйджеры, отвернувшись к витрине, давились от смеха.

– Вот… – Сеня с гордостью протянул ладонь с горстью монет, наверняка выгреб все мелочь из кассы, глядя на нас круглыми и невыразимо честными глазами. – Вот! Все до копеечки… и даже не сомневайтесь… мы честные, не какие там нибудь… можете пересчитать… да что бы мы… да ни-ни…

Поняв, что над ним попросту потешаются, Родион напрягся и побагровел. Я поспешила к Сене. В конце концов, кто-то должен был положить конец этому фарсу. Он, испуганно заморгав, склонился над моей протянутой рукой и высыпал монеты мне в ладонь, с подобострастием купеческого приказчика.

– Милости просим к нам еще… Вы уж осчастливите нас… не забывайте, так сказать…

Стараясь не обращать внимание на его ерничанье, я вернулась к Родиону, сжимая в кулаке мелочь и поспешила вывести его из магазинчика. Как только за нами захлопнулась дверь, до нас донесся дружный хохот тинэйджеров, выкрикивавших с восторгом: «Здорово ты их сделал!»

– Подонок! Недоносок! Быдло! – прорвало Родиона, едва мы спустились с крыльца. – Со мной никто так не смеет обращаться! Щенок!

– Успокойся, прошу тебя. Парень же дурачился. Тебе просто не следовало вставать в позу барина, вот он и подыграл тебе.

– Что?! Ты же его еще и защищаешь? Ну, знаешь ли…

– Он просто пацан, будь же снисходителен… – пыталась я успокоить, не на шутку разошедшегося Родиона.

– У меня такие молодчики вот где сидят, – в ярости сжал кулак Родион. – И пикнуть не смеют. И умоляю тебя, не суй ты мне эту мелочь. Что мне с ней делать?

– Но, ведь, это твои деньги. Мне-то, что прикажешь с ними делать? – я едва удерживала рассыпающуюся горсть монет в кулаке.

– Что хочешь, – последовал спокойный ответ Родиона, задумчиво глядящего на меня. – Не пойму я тебя, Марина, зачем надо было заходить в эту конуру, если рядом есть приличный супермаркет. И, вообще, я бы не советовал тебе употреблять в пищу то, что приобретено в этом сельпо для люмпенов.

– Дело не в магазинчике, Родион, – я взяла у него пакет, который он держал на пальце, отстранив от себя подальше, – а в том, что ты не сумел достойно принять шутку этого мальчишки.

Мне не в чем было оправдываться перед ним.

– Прекрасно. Видимо, разговора у нас с тобой сегодня не получиться, – холодно отрезал он.

– Не получиться, – согласилась я.

Повернулась и пошла от него прочь. Ему, все-таки, удалось навязать мне чувство вины. Обида и досада давили, выжимая из глаз предательские слезы. Ну сколько же можно быть сильной? Я шагала по тротуару с пакетом в одной руке и с пригоршней денег в другой, пока не догадалась ссыпать ее в пакет.

Впереди меня брела женщина в застиранной футболке, и я поспешила догнать ее. Она встревожено обернулась на стук моих каблуков.

– Постойте, – попросила я, когда женщина, прибавив шаг, свернула было в подворотню.