П. Т. Мичел - Скарлетт Рэд

Я знаю одного человека, у которого может быть ключ к разгадке. Я прекращаю расхаживать и открываю ноутбук. Кликнув на программу с видео-связью, я набираю Мину.

— Так вот как ты выглядишь, когда не в костюме и не в форме, — поддразнивает меня Мина, как только ее лицо появляется на экране. — Мне нравишься неряшливый ты.

Поскребя свою утреннюю щетину, я замечаю золотое сердечко на ее цепочке.

— Я знал, что уже видел его прежде.

Она хмурит брови и заправляет прядь светлых волос за ухо.

— Видел что?

Я киваю в ее сторону.

— Сердце на цепочке, которое ты носишь. Талия отдала тебе его, да?

Карие глаза моей сестры широко распахиваются.

— Она назвала тебе свое имя?

— Ты все это время его знала? — спрашиваю я, хмурясь.

Мина дотрагивается до сердечка.

— Мы дали обещания друг другу той ночью, Себастьян. Это сердечко предназначалось для ее сестры, которая умерла. Она сказала, что мой цвет волос напоминают ей об Амелии, и это так здорово, увидеть, какой бы она могла стать, когда вырастет. Талия заставила меня пообещать, что я не выдам ее имя, а она в свою очередь не назовет мое в той статье. — Замолчав, она улыбается. — Ты получил посылку, которую я отправила? Талия принесла коробочку для тебя на следующее утро.

Тот факт, что Талия так и не показалась в кафе, однако пошла ко мне домой, по-настоящему бесит меня. Стиснув зубы, я пытаюсь оставаться сосредоточенным.

— Хорошо было бы получить ее прежде, чем минуло три года, Мина.

Лицо Мины краснеет.

— Извини, Себ. Ты же знаешь, какой беспорядок царит в моей комнате. Я отложила коробочку подальше, чтобы она случайно не попала в мусор. А потом совершенно о ней позабыла, пока мне не пришлось убирать комнату для мамы, — не сбиваясь с ритма, она взволнованно спрашивает: — Ну, так что было в коробочке?

— Ты не знаешь?

Она качает головой.

— Это радуга, — так сказала Талия, когда я ее об этом спросила.

Я трогаю запястье.

— Это часы, которых я лишился, когда мне было семнадцать. Те, которые, как думала твоя мать, я заложил.

Мина морщится.

— Когда дело касается тебя, мама может быть такой сукой. Как так случилось, что часы оказались у Талии?

Я качаю головой.

— Это долгая история. Это все, что сказала Талия, когда отдала тебе коробочку?

Мина кивает, ее светлые брови сходятся.

— Внутри была записка или что-то такое?

Я киваю и беру записку со стола.

— Да.

— Ну и? — Мина быстро крутит рукой. — Что сказано в записке?

Никогда не забуду удивленный вид Изабель, когда отец кричал на меня за потерю часов. Она выглядела так, как будто не знала, что он купил их, но она точно зацепилась за тот факт, что я потерял нечто такое дорогое. Готов спорить, не знала она ничего и о гравировке на задней части. Если я покажу ее Мине, она не даст матери спуску. Многое бы отдал, чтобы увидеть лицо Изабель. Я разворачиваю записку так, чтобы Мина сама прочитала ее.

— Так и держи, — командует Мина, прежде чем начать зачитывать вслух.

Думаю, ты мог позабыть, как выглядит радуга, поэтому настала моя очередь показать тебе точно, где смотреть. У меня такое чувство, что ты никогда не замечал надпись на их задней поверхности. Прочитай ее и знай, что он любит тебя. Он гордится тобой. Помни, семья всегда прощает.

Будь молодцом, Блэки.

Рэд.

Когда я начинаю опускать записку, Мина взволнованно говорит:

— Я еще не закончила читать. Верни на место!

Я фыркаю и роняю бумажку.

— Это все. Больше ничего в записке нет.

Мина щелкает пальцами.

— Себастьян Куин Блэйк, верни записку, чтобы я смогла прочитать ее. Там был постскриптум. Я хочу видеть окончание.

Тряся головой, я поднимаю записку и читаю все то же самое, что и она.

— Да все. Только ты со своим синдромом беременных видишь этот П.С.

Мина закатывает глаза.

— Если ты сейчас же не вернешь на место записку, я проползу через этот экран и задушу тебя.

— Это все гормоны, да? — усмехаюсь я и снова поднимаю письмо для Мины.

P.S.: Ты не представляешь, что значат для меня эти часы. Когда я увидела гравировку на внутренней стороне, я не смогла продать их, но осознание, что они со мной, чувство комфорта и защищенности, которое они несли, было всем, что мне нужно, чтобы делать шаг за шагом. Спасибо тебе за радугу.

Я хватаю письмо и пялюсь на страницу, затем сминаю его рукой, матерясь:

— Гребаный ад!

Не удивительно, что Талия так расстроилась. Я сказал ей, что отдать эти часы было безумной ошибкой, которую я не могу исправить. А эти часы значили все для нее.