Виктор Девера - Храм любви. Книга 4-я. Соблазн и облом

Приехали они к Анне около семи часов вечера. Она завела его в большой, окружённый высокой плетёной изгородью двухэтажный дом. Дом с большим участком на окраине города имел как минимум три входа, так поначалу показалось. Вдоль забора и на стенах здания были размещены какие-то рекламные щиты, а на балконе выставлены манекены свадебной пары: жениха и невесты. Некоторые рекламные щиты он рассмотрел позже. Одни предлагали отдых, другие – комнаты для влюблённых и любовную магию, третьи рекламировали свадьбы и торжества. Дом, построенный на несколько хозяев, впоследствии, видимо, стал принадлежать одному, решил он. При входе обратил внимание на эффектно нарисованную эмблему в верхней части двери. Она была похожа на большую массивную подкову с рваным сердцем, внутри которого горела свеча. Тут же у входа, рядом со столиком для курения, под художественной аркой, красовались чучела двух аистов над гнездом с их птенцами.

– Вот моя фазенда грёз – Домашний Храм свободной любви, а точнее, наверно, храм надежд. Эмблема на двери соответствует моему духу и смыслу жизни. Не останавливайте взгляд на аистах. Там, в саду, у меня есть и квочка с цыплятами, и семья ёжиков, а у бассейна – гарем моржа, секача. Муляжи, говорящие о разных брачных союзах в природе. Мы рано или поздно придём к повторению этого среди людей, – молвила с гордостью она, приглашая его пройти и присесть в просторной комнате. Погладив уже в комнате чучело совы, она тем самым включила дополнительный к дежурному освещению свет.

– Почему вдруг Храм любви? – удивился Арабес неожиданной своей ассоциации с его последними замыслами, связанными с выпуском кассеты «Империя любви», которую он первоначально хотел назвать «Храм любви». – Любовь в нашей жизни – это самая больная проблема. Решаете эти проблемы? За деньги али как? – произнёс он, отбросив свои ассоциации.

– И так, и али как. Считаю, что решение этих проблем может быть и бизнесом. Любовный инстинкт без особых затрат может решить проблемы денег, а деньги решают всё. Братья Гримм писали, что «храм» подразумевает священную рощу, в которой женщины-жрицы совокупляются с богами. Китайцы считают, что храм – это место, где соединяется земное и небесное, душевное и телесное в единое целое, а практически оно являет собой ритуальное помещение. В форме ритуального явления формировалось стремление к достижению гармонии через проявление любви. Она делает людей богами по отношению друг к другу. Поэтому иначе, как храм, назвать не могу. Для русских, когда они поклонялись природе, храмами считались самые большие поляны, на которых они разжигали костры-крады и исполняли ритуалы причащения. Здесь же они просили любви, да и сама любовь для них была высшим проявлением природы. Как частички солнечного света и тепла, костры олицетворяли присутствие божественного солнца. Люди приходили молиться к ним с дорогими дарами, а самое дорогое жертвоприношение – это был дар любви. В жертву богу света могли приноситься и самые красивые девушки.

– Я слышал, что в жертву приносили только грешных дам, а перед жертвоприношением грешить принуждали, как и перед кастрацией мужиков. Это чтоб боялись грешить. Вы что, тоже обряды устрашения проводить мечтаете?

– Нет, у меня всё здесь наоборот. Я стараюсь согласием узаконить желания любых любовных чувств.

– Выходит, всё же бордель, или как? Любовь ведь, если она – жгучее желание на страсти и не в семье, то счастье её скоротечно, а потому в этом греховна.

– Но это на неё как посмотреть и с колокольни каких веков потискать. Ведь всё не узаконенное, что от скуки, одиночества и от физической жажды, – это только вроде считается как бордель, а на самом деле тоже святое явление, порой, жгучей социальной необходимости. Конечно душевная узаконенная связь всегда милей, но обряды дороги и не у каждого есть условия для семьи. Только она тоже не бесконечна, и кажется, в костре любви нет углей вечности вообще, это сладкая сказка, но даже в малом всём в радость. Незыблемость её вечности остаётся только у Бога с постригом, но у кого гарантия? Он всех одиноких от отчаянья к себе принимает, но истины тоже не выражает, сомнения остаются, хотя святость общества вроде пытается сохранять, но тоже слабо защищённую перед насилием. Измены под гнётом нужды всегда сопровождали человечество, и Рай только на небесах обещан, а надо бы всё наоборот.