Кира Мюррей - Сорок второе августа

Оставаться одной ей сегодня не хотелось, от того она взяла телефон и перевернулась на живот. Открыла переписку с сестрой и, стараясь не выдать волнений, написала, что была бы рада сегодня встретиться с ней и её новым мужчиной.

Конечно, та что-то заподозрит, Магдалина никогда сама не предлагает таких встреч. Но это не важно. Она слишком обрадуется такой возможности, чтобы что-то спрашивать. А если и спросить то лишь для виду, чтобы успокоить себя, что она хорошая сестра и как хорошая сестра поинтересовалась жизнью Магдалины.

А на самом деле ей ведь дела нет.

Плевать на все кроме себя. Но Магдалина не была на неё зла. Ей уже почти тридцать, она привыкла к этому миру и к тому, что он устроен так, что для каждого важнее всего он сам.

Сокрушаться по этому поводу то же самое, что сокрушаться, что мы не птицы и летать самостоятельно не умеем.

Магдалина была уверена, что единственный человек, который её любил больше себя, был её отец.

Странновато-гениальный мужчина, который видел в ней человека, а не возможность воплотить нереализованные мечты.

Прошло уже так много времени с его смерти, а журналисты до сих пор цитируют его и ссылаются, как на что-то вечное. Какую бы статью он не написал, неважно о чем, её разбирали на цитаты.

Магдалина помнит, что когда она была маленькой её отец работал над какой-то книгой. Та бы наверняка стала классикой, которую обязан прочесть каждый.

Но после его смерти она исчезла, как будто её никогда и не существовала. Девушка не удивилась бы, если бы её отец сжег её где-то на костре.

Ей написал Вика.

Как Магдалина и думала, её сестра слишком была обрадована возможностью продемонстрировать своего нового мужчину, как будто хвасталась новым нарядом, чтобы заботиться о состоянии сестрички.

Они договорились встретиться в полпятого в небольшом кафе. Магдалина лишь надеялась на то, что там будет продаваться алкоголь и можно будет курить. По-другому она сестру не вынесет. Но вечер, в который по ощущениям, твой мозг распотрошили безграничным множеством бессмысленных разговоров, все равно был лучше, чем вечер в одиночестве.

Но только в этот раз.

Уже завтра, расчесываясь у зеркала, думала девушка, я вновь буду наслаждаться одиночеством.

Перед выходом она проверила свой телефон. На ответный звонок она и не рассчитывала. Хотя бы сообщение, что её муж включил телефон. Но того не было. Она положила телефон в сумку и отключила звук. Это лучше, тогда она не будет прислушиваться и постоянно его проверять в глупой надежде.

Прекрасно ведь понимала, что не позвонит.

Вернется поздно вечером, ничего не скажет, а она ничего не спросит.

Слишком умна, чтобы слушать ложь. Это лишь больнее.

Пусть лучше молчит, чем говорит какие-то глупые оправдания из-за которых ты только ещё больше уверяешься, что правда неприятна и болезненна.

Иногда, она уже по его глазам и сутулой спине понимает не сказанное:

«Я просто не хотел приходить. Мне было все равно где быть. Главное не с тобой».

Кафе было всего в нескольких кварталах от её дома от того девушка пришла самая первая. Села за одинокий столик и внимательно оглядела меню.

Очаровательная официантка принесла на её просьбу пепельницу.

Магдалина успела только прикурить и открыть меню на напитках, как напротив заскрипел стул, отодвигаясь.

Девушка подняла глаза, встречаясь взглядом с радостной младшей сестричкой. Она была в коротком платьишке и с распущенными волосами. Губы были в неестественно розовой помаде.

На стул между ними присел мужчина и Магдалина удивленно задержала дыхание, а после губы задрожали в едва сдерживаемой улыбке.

Этот вечер будет не так плох, как она думала.

Глаза мужчины тоже сверкали веселостью.

Кто бы мог подумать, что незнакомец с картиной галереи может оказаться новым хахалем её непутевой сестры?

– Познакомитесь! Богдан – Магдалина, Магдалина – Богдан.

– Рад встрече, – сказал мужчина, поцеловав тыльную сторону её ладони, глядя в глаза.

Его губы были слегка шершавыми на костяшках руки, а лицо Богдана была искажено веселостью. Он смотрел в глаза девушки, а в уголках его глаз были веселые морщинки-лучики.

В это момент она поняла, что её предыдущее мнение, что ему около тридцати ошибочно. Ему было больше, но мужественные черты лица не давали возможности правильно угадать его возраст.

Он достал сигарету и Магдалина молча ему подкурила.

Богдан откинулся на спинку стула, раздвинув ноги.