Кира Мюррей - Сорок второе августа

Вениамин же, растерявшись, подумывал отказаться, но девушка упорно и настойчиво его протянула нему, проговаривая, что он обязан его попробовать. Мужчина поймал губами трубочку, готовый к ужасной сладости соков и сиропов. Но эта сладость мешался с крепким вкусом алкоголя, который обжигал. Он едва позорно не закашлялся.

Варвара громко и открыто рассмеялась и, взяв ещё одну дольку картошки, протянула её Вениамину. Тот послушно съел её с рук девушки, закусывая.

– Я не зла на неё, – вновь отпивая со своего напитка, а после, причмокнув, продолжила Варвара, – она мне просто не нравится. Постоянно на меня что-то наговаривает. Тебе она тоже рассказала, что я такая плохая?

– Нет, только смотрела на меня, как будто я бедный и несчастный, – съев ещё одну дольку картошки с рук девушки, улыбаясь, ответил мужчина.

Варвара рассмеялась.

– А теперь ты корми меня! – она прожевала один кусочек и открыла рот, чтобы ей дали ещё.

Вениамин рассмеялся, глядя на девушку. Совершенно позабылась неловкость, которую он испытывал под взглядом другой официантки. Как будто в мире существовала лишь эта девушка и взгляд от неё отвести невозможно.

– Она просто завидует, что такой мужчина пришел ко мне, а не к ней!

Её смех звучал звонкими колокольчиками. Каждый жест, каждый взгляд, что она дарила был пропитан такой невероятной легкостью, что все, что она делает было так просто и естественно.

Варвара напоминала блик света.

Прошло лишь пол часа, а девушка перетащила стул, поставив его рядом с Вениамин, а не напротив.

«А то у меня такое чувство, что я на собеседовании!», – рассмеялась девушка, плюхнувшись на свой стул.

Они столкнулись плечами, а их бедра были плотно прижаты друг ко друга. И даже через ткань, а возможно мужчине только хотелось в это верить, он мог чувствовать, что кожа у Варвары горяча, как при жаре.

– У меня просто огонь в сердце, – вновь рассмеялась она, доверчиво и наивно, заглядывая в глаза Вениамину.

Спустя ещё два коктейля девушка положила голову ему на плечо. Её рука, что лежала на столе была накрыта рукой Вениамина. Он слегка повернул голову, чтобы наслаждаться запахом персика, которым были пропитаны волосы девушки.

Кожа её руки была горячей. Когда мужчина поглаживал подушечки её пальцев чувствовал легкую шершавость, которую тоже находил очаровательной, а вот тыльная сторона её ладони была потрясающе мягкой.

– Мы так мало знакомы, – шептала она ему в шею, обжигая горячим дыханием с запахом сладости и алкоголя, – а у меня такое чувство, что я знаю тебя всю жизнь. Никогда такого не было.

– Или может мы просто пьяны, – поправив волосы девушки, прошептал мужчина, заправив прядь волос ей за ухо.

– Нет. Я пьяна, но я и до этого была так много раз пьяна и никогда не было такого чувства. Как будто мы должны были встретиться.

– Как будто любил тебя ещё до встречи, – продолжил Вениамин.

– Не хочу расставаться.

– Не нужно.

– Но мне нужно пойти работать. Ты видел какие она недовольные взгляды бросает? Не удивлюсь, если позвонит менеджеру. Эгоистичная сучка. Только бы одной не работать.

Она громко выдохнула.

– Подожди меня минутку.

Она встала со своего места и пошла в сторону бара. Ловко проскользнула между столиками, что и не скажешь, что в её крови есть хоть капля алкоголя. Юбка её униформы слегка подпрыгивала, а сама походка больше походила на танец.

Варвара очаровывала своими легкими шагами и едва заметным покачиванием бёдер.

Вторая официантка следила за её каждым движением, опираясь на стойку, скрестив руки на груди. Девушка слегка нахмурила брови и уверенно и категорично отрицательно качала головой, когда Варвара подошла к ней и начала что-то говорить. Она увлеченно и широко жестикулировала, взмахивала руками, как стереотипная, эмоциональная итальянка.

Но вторая официантка оставалась непреклонной.

Тогда Варвара уверенно подхватила её под руку и повела в какие-то комнаты для персонала. Та обернулась назад, бросив взгляд на посетителей.

Картошка фри на столе давно остыла. В тарелки осталось с дюжину голосочек и Вениамин скучающе взял одну в руку. Та стала какой-то сухой, больше похожей на сухарик и оставляла на пальцах соленые и жирные следы. Он нажал на серединку и долька сломалась в его пальцах.

День близился к вечеру, а его телефон, как и прежде, молчал. Впрочем, он тоже никогда не звонил Магдалине, чтобы спросить, где она. То ли платил той же монетой, что и она, то ли просто не видел в этом смысла.