Ольга Распутняя - Объятые иллюзиями

На целые сутки наш дом превращался в подобие бэкстейджа съемок кулинарного шоу. Под несмолкаемый аккомпанемент маминых громких команд и папиных недовольных бормотаний резались фрукты, тушились овощи, отваривались кальмары, запекалось мясо с картофелем и помешивалось тесто. И только когда разложенный по такому случаю полированный стол был накрыт праздничной скатертью с ажурными концами и заставлен тарелками с салатами, жареными грибами, канапе, индейкой с яблоками, нарезками из бекона и сыра и различными видами гарнира и соусов, в вазочки насыпаны конфеты, кокосовые пирожные и миндальное печенье, а на кухне дожидался мамин фирменный тыквенный тарт, все немного выдыхали.

Появление Джорджа было, как и всегда, полностью в его репертуаре. То есть он буквально ввалился внутрь с клубами зимнего воздуха, с тем самым легко узнаваемым маниакальным рабочим блеском в глазах, одной рукой прижимая телефон к уху, а другой лихорадочно жестикулируя нам, чтоб мы подали ему бумагу и ручку.

– Да-да, Скотт, я… сейчас, буквально одну секунду…да, записываю. Будь любезен, повтори предпоследнюю цифру. Спасибо. Да, разумеется, я берусь за это. У меня был подобный случай предыдущей весной. Ты, конечно, помнишь… Да, пришлось немного попотеть, но все что… Ну что-ты, не стоит. Во многом это была и твоя заслуга. Да, все это совершенно прискорбно… как же, нужно было постараться… Разумеется, клиент есть клиент. Да, конечно, совершенно согласен: никогда не спрашивать, совершал он это или нет. С юридической точки зрения нас это никаким образом не интересует. Ах да, благотворительный прием у Монтгомери в понедельник. Разумеется, я там буду…хотя все это совершенно некстати. У меня расписан каждый час, я имею ввиду, буквально каждый, но, разумеется, приличия… Да… конечно… и передавай привет Энни… Ох, я прошу прощения, неотложные дела.

В то время, пока длился этот содержательный разговор, я внимательно разглядывала старшего брата. Я не видела Джорджа уже полгода, поэтому изменения в его внешности особенно бросались в глаза. Конечно, он всегда был долговязым и худощавым, однако сейчас его элегантный костюм (никто, кроме Джорджа, не додумался бы приехать на домашние посиделки в костюме) прямо-таки повис на нем, как на вешалке, а под глазами пролегли глубокие тени. Впрочем, все это характерно свидетельствовало о том, насколько успешно продвигалась его карьера. Несмотря на явные признаки физической истощенности, выглядел он довольно бодро. Его голубовато-серые, как и у меня, глаза, возбужденно сверкали, как и всегда, когда его ожидало интересное дело. Немного вьющиеся, золотисто-рыжеватые волосы Джорджа были тщательно приглажены, да и вообще, он явно старался выглядеть образцово и респектабельно. Судя по всему, производить впечатление уже твердо вошло у него в привычку

Закончив разговор, мой щеголеватый братец наконец снизошел до того, чтоб крепко пожать руку отцу и поцеловать маму. Правда, уже в следующую секунду он буквально утонул в объятиях крепко обхватившей его обеими руками мамы, которая никак не хотела его отпускать, украдкой смахивая слезинку. Нужно сказать, это неплохо сбило с него спесь, так что, когда она наконец отстранилась, вид у него был немного сконфузившийся.

– Ну привет, Большой брат, – улыбаясь, сказала я. – Или ты теперь слишком деловой, чтоб так тебя называть?

– Привет, Летти, ты хорошеешь с каждым днем, – чопорно сказал Джордж и поцеловал меня в щеку.

Я лишь закатила глаза и крепко обняла его, взлохматив его гладко причесанную шевелюру. Я отлично знала своего брата и понимала его повадки. Он настолько вживался в столь льстивший ему облик уважаемого адвоката, что выйти из него даже в кругу семьи было довольно сложно. Скорее всего, это и было причиной, по которой Джордж так редко появлялся дома. Здесь его с таким трудом выстроенный образ начинал покрываться трещинами. Перед его глазами вставал тот долговязый, немного неуклюжий и не слишком уверенный в себе мальчик, которым он был раньше и которым в глубине души продолжал быть и сейчас, задекорировав его напускной напыщенностью и лоском. Это вызывало во мне смесь ласкового умиления с небольшим оттенком жалости. Родители же считали, что Джордж добился всего, чего только может пожелать современный деловой человек.

– Скорее же, давай мне пальто и идем к столу, милый, – суетилась мама. – Уверена, ты ужасно замерз и проголодался.

– Для такого случая я открыл коньяк четырехлетней выдержки, – шепотом сказал папа, когда мама энергично бежала на кухню, чтоб вытащить из духовки запеченный лосось с дольками лимона и французской горчицей. – Только, ради Бога, не говори маме. Она собиралась подарить его Полли на Рождество.