Резида Златоустова - Осколки Веры

– Отведу в кровать и сразу вернусь, – сказал Влад.

И действительно, вернулся через пару минут.

– Все. Мы уходим. Передай Тане, я позвоню.

Ушли. С выдохом закрыла дверь.

– Ты совсем дура, вообще соображаешь, что тут могло быть- то?

Таня полуголая в кровати вся светилась, как новогодняя елка.

– Верунька! Я влюбилась! Он такой! Такой! Он небыкновен. Необык. Необыквенно. В общем, не могу счас выгорить. Завтра скажу. Завтра придет! Обещал! Чудный такой! Интеллигентный! Вот я выгорила!

– Придет, придет, спи, давай. Возможно. Нормальный.

– Знаешь, как меня все достало? Мать мозгоклюйку ненавжу… Спит на соседней кровати… Не дает дшать мне… Мне воздуха не хватает.

Таня встала и, пошатываясь, пошла на балкон, распахнула створки, хлынул свежий воздух и подарил предчувствие весны. Обе вдохнули полной грудью.

– Задолбала: «Доча то, се, делай так, не делай так». И уйти мне некуда. Зарплата не позволяет. Вот смотрю иногда на нее, как спит, и так ненавижу, что задушить хочу. Я плохая дочь, плохой человек.

Таня странно посмотрела на меня, заглядывая в глаза:

– Ты же знаешь, что с моим отцом произошло на самом деле?

Я попыталась отвести глаза.

Когда нам было по шесть лет, мой отец пришел с работы, осунувшийся, с опущенными плечами, долго снимал пальто и обувь в коридоре, будто не хотел проходить. Зашел на кухню, подсел к маме и тихо сказал, что на работу пришла страшная весть – Анатолий бросился под поезд.

– Толя – отец Тани? – уточнила мама.

– Да, вот так работаешь на одном предприятии, видишься часто и не знаешь, что на душе-то у человека. А оно вон что было, оказывается.

– Светлый парень был, улыбчивый такой, как Таню любил, прямо с рук не спускал. Как она теперь без него? Не потерялась бы в жизни…

Мать как в воду глядела.

– Таня, я знала давно. Но не принято же было о нем вспоминать у вас.

– Да, мозгоклюйка, она все гасит на своем пути. А папка добрый был. Не мог ей отпор дать.

Я внезапно осознала, отчего Таня так себя ведет. Поняла, что за своими переживаниями Танюху упустила, не вникала долго ни во что вокруг. Близкий с детства человек, ты вроде рядом, но не знаешь до конца, о чем он думает.

– Пойдем спать.

Прокрутилась на чужой кровати до утра. Было душно. Вставала, открывала окно – становилось холодно. Рядом сопела Танюха, норовила то ногу на меня закинуть, то прижаться.

А я ощущала внутри себя невероятную тишину. Как будто все голоса сомнений разом покинули меня, и стало отчетливо ясно, что я заблудилась.

Все думала, как жить дальше. Ничего лучше, чем все бросить и уехать из города, пока в голову не приходило. Если я не могу жить без него в этом городе, то, возможно, в другом городе я буду просто жить?

Утром не стала будить Таню. Тихо прикрыла за собой входную дверь и ушла домой.

Пока шла, познакомилась с Очаровашкой. Сразу так его прозвала – яркий парень, пухлые губы, большие темные глаза, высокие скулы, ямочка на щеке, когда смеется.

– Пошли погуляем вечером?

– Куда?

– В парк у реки.

Вечером я встретилась с ним в парке. Пока гуляли с ним по дорожкам, погода разошлась – начался снегопад, и все гуляющие исчезли. Мы заторопились. Сквозь пелену снега увидела силуэт человека на мосту. Подошли ближе – парень скорчился, его тошнило через перила. На вопросы он не отвечал.

Очаровашка начал выражать нетерпение.

– Пойдем уже. Холодно.

– Человеку плохо, надо помощь вызвать.

– Это не человек, а нарик. Ты всех пьяных и нариков будешь подбирать и скорую вызывать? Это не человек, если он довел себя до такого состояния.

Очаровашка стремительно терял всю привлекательность для меня.

Я молча набрала скорую помощь.

– К пьяным не выезжаем.

– Откуда вы знаете, что человек пьян?

– Вы же сами сказали, что его тошнит.

– Я сейчас позвоню в полицию, и мы будем выяснять, почему вы не принимаете вызов.

Очаровашка занервничал.

– Смотри, вот к нему уже подошли. Пойдем.

Парень в темном пальто подошел к парню и развернул его лицом к себе. Внимательно оглядел и ощупал на предмет травмы. Я разглядела, что наркоману или пьяному совсем плохо, под глазами темные круги, и ему не больше семнадцати лет на вид. Совсем ребенок, темноволосый и скуластый мальчик.

– Скорую вызвали?

– Да, еле-еле. Но должны выехать.

– Вы идите. Я дождусь их.

Он снова перевернул парня лицом вниз, чтобы тот не захлебнулся.

Я посмотрела на него, и столько силы и спокойной уверенности было в незнакомом парне, что хотелось еще немного с ним постоять.