Резида Златоустова - Осколки Веры

– Не знаю ничего я уже, мне все равно. Пошли прошвырнемся, пока мать не пришла.

То, что с матерью Тани лучше не сталкиваться, я знала – задолбит нравоучениями часа на полтора. Чай усадит с ней пить и устроит долбежку мозга – как Таня называла, мозгоклюйство. Особо радовала история про то, как она девственницей в двадцать семь лет замуж вышла. Таня один раз не выдержала и выразилась:

– Это, как раз, и не удивительно! Только папа и польстился на такую мозгоклюйку. Но быстро понял что, и… почем, и… сама знаешь, что дальше было…

На что получила затрещину по голове и порцию отборного мата.

Вышли. Возле нас остановилась машина со знакомыми парнями, они позвали с ними выпить. Сели. Поехали к кому-то на квартиру, веселье продолжалось по нарастающей. Съели всё, что было в холодильнике у хозяина. Это называлось «Поиграем в саранчу». Таня сказала:

– Раз больше ничего нет, надо искать другое место.

Пока шли, во дворе встретили соседа из третьего подъезда, он был на себя не похож. Обычно тихий, а сейчас очень веселый, разговорчивый. Это сильно сбило меня с толку, и на его предложение посидеть в укромной беседке детского сада я ответила согласием. Таня уснула там же на скамейке. Рустам завел речи про погоду, природу, чем еще сильнее удивил. Видимо поэтому я потеряла бдительность и очутилась на его коленях. Сидела как тряпичная кукла. Сначала он аккуратно поглаживал по спинке, потом начал нашептывать:

– Ты, Верка, такая вся вечно недоступная, то с одним, то с другим, аж завидно. Давай и со мной разок.

Ухажер полез целовать в шею. Я аж взвилась с его колен и отпихнула.

– Пошел вон, идиот! Не подходи ко мне больше.

Рустам обиделся и ушел. Сидела в беседке рядом с мирно сопящей Таней и раздумывала, как дальше жить.

Жить дальше получалось, но не очень. Лезли дурные мысли.

Мимо шла Лара, увидела нас и перелезла через забор. Спиртное меня еще не отпустило, поэтому я достаточно благосклонно приняла ее. Даже голову немного вбок наклонила, чтобы внимательно выслушать. Лара сразу деловито достала сигарету и оценила обстановку:

– Отдыхаем, значит, культурно, девочки? И не стыдно? Двадцать пять лет девушкам, а все на скамейке спим. Дальше только дно.

Тут я очнулась окончательно:

– Ой, культурная нашлась! Не тебя ли волокла зимой с лестницы Славкиного кафе? Такую красивую, пьяную. Звезда пленительного счастья.

– Ах, извините, а не тебя ли, мадам, мы забыли на остановке в день твоего рождения и, вернувшись обратно, обнаружили спящей?

Я поперхнулась от ее наглости:

– Ой, а не ты ли залезла спьяну в машину двух незнакомых парней, мне пришлось сесть с тобой, а они заблокировали нам дверь? Не тебя ли я распихивала всю дорогу, чтобы сбежать, когда они остановятся и выходить соберутся?

– Ах, да, прости, пожалуйста! А не ты ли, когда я просила передать Славе, что не хочу больше с ним встречаться, дружбу ему предложила?

– Ой, да, действительно, этим я нарушила баланс твоей вселенной. Ну да, я теперь поняла. Моя дружба со Славиком дала в твоей голове сбой, и ты нашла Сергея, чтобы с ним любовь крутить за моей спиной. Уйди, Лара, по-хорошему, иначе снова подеремся.

– Знаешь, Верка, я не думала, что ты злая такая. Я же просила прощения, не знаю, что еще сделать для тебя.

– Ты сделала все, что умеешь. Я большего не жду от тебя.

Дождавшись, когда Лара уйдет, начала расталкивать Татьяну. Слова Лары «дальше только дно» все крутились в голове. В этом я точно была с ней согласна.

Утром оделась «по-деловому». Накрасилась, но соблюдала правило, чтобы незаметно было, что накрашена. Уныло пошла на работу. Не спасла даже обязательная чашка кофе с утра. Грустно оглядела кабинет с сидящими за рабочими столами коллегами.

Вот Аделаида Адамовна – женщина во всех смыслах выдающаяся – высокого роста, статная, с крупными чертами лица, но сначала все обращали внимание на ее грудь. Размер груди поражал воображение, а лица мужского пола, впервые сталкиваясь с этим явлением, впадали в ступор и не помнили, куда и зачем пришли. Я считала, что если убрать грудь и оставить только Адамовну, никто не вспомнит ее лица. Размер груди Аделаиды обсуждался коллегами не раз, считалось, что она обладала седьмым размером. Ей было сорок шесть лет, и замужем (официально и неофициально) она была семь раз. Обожала себя и свою грудь несла гордо.