Ирина Мист - Записки на простынях

Возвращалась домой из школы, запирала входную дверь и садилась спиной к кухонному окну, чтобы видеть кусок тёмного коридора. И сидела так, делая уроки или читая, до самого прихода родителей. Старалась не выходить, чтобы случайно не обернуться и не увидеть призрак за спиной.

Смотрели легендарный «Вий», один из первых советских фильмов ужасов? Мне было четырнадцать, когда посмотрела его в кинотеатре. Спать боялась пару месяцев. Гоголя не читаю до сих пор. Раньше брала в многодневные поездки на поезде и читала под мерный стук колёс. Там всегда люди, горит свет, и ничуть не страшно. Сейчас чаще путешествую на самолёте, Гоголя не перечитываю. Да, что читать – дома хранить не буду. И Стивена Кинга тоже. Хотя книги, где сплетаются реальность и потустороннее, люблю. И побаиваюсь. Помню, как в пионерском лагере выключали свет. Закутавшись в одеяла, девчонки собирались вокруг рассказчиц историй, холодящих кровь. Я, притворяясь спящей, зарывалась под одеяло с головой и затыкала уши, чтобы ни одно словечко не просочилось в мой сон.

Однажды в школе мы сбежали с физкультуры. Спрятались в тёмной каморке возле раздевалки. Вдруг чувствую, гладит меня по щеке ледяная рука, хватаю её, а она исчезает где-то внизу. От моего крика все всполошились, зажгли свет, несмотря на то, что нас могли обнаружить. И ничего. Проверила подруг – руки у них тёплые, и в стене дыр не было.

Говорят, в нашей квартире жил призрак синей женщины. Некоторые видели его, а мои подруги, переступив порог, всегда здоровались с кем-то. Сейчас не удивляюсь ничему. Захожу в гости к приятельнице – квартирка душевная. Духи, значит.

Иногда встречаются неспокойные квартиры. Слышны скрипы половиц, шорохи и всхлипы в пустых комнатах. И чёрные силуэты. Только не распространяюсь об этом, а таких квартир стараюсь избегать.

Сейчас боюсь меньше. Может, потому что знаю, как ладить с ними.

Вчера говорила с ветром. Давно хотела, но в Москве его ещё отыскать нужно. И, хотя живу рядом с птицами, ветреных дней немного. А вчера ветер проснулся. Позвал меня.

Выехала в сумерках. Стою на Воробьёвых горах. Суетливо, шумно, людно. Мотоциклисты, милующиеся парочки и сладковатый запах варёной кукурузы. А ветра нет. Лёгкое дуновение, но мне ж урагана хочется. Хотя бы порывов, чтобы бросить нужные слова, а ветер подхватил бы и унёс куда-нибудь в небесную канцелярию, где вершатся судьбы. Иначе как дорогое мироздание догадается о том, что мне нужно?

Спускаюсь по лестнице в тёмный парк, ищу ветер, нахожу лишь ветерок. Разве такой донесёт? Бросит на полпути. Он же – как ребёнок. Поманит его что-то яркое – и забудет. Если уж и просить – то ветер. Настоящий, сильный, с характером. Тот уж если услышит – сделает. Мало не покажется. Он же привык действовать с размахом.

Решаю ехать в Крылатские Холмы. Говорят, там всегда ветрено. Подхожу к машине – её нет. Увезли минут пять назад на эвакуаторе за неправильную парковку.

Расстроенная, направляюсь к метро. Подарочек мне к завтрашнему дню рождения. С ветром не договорилась, машину забрали, метро – не пойми где. Машину вернуть – та ещё беготня по инстанциям. Не так собиралась отмечать праздник.

Иду злющая, вдоль дороги в платье цвета адского пламени, увешанная браслетами и амулетами. И вдруг – ветер. Стою на мосту – дует прямо в лицо, играет волосами, треплет одежду. Хороший такой ветер, серьёзный, с норовом. Под остроносыми шпильками – засыпающий город. Мерцающие огни стекают в реку. Небо, выцветшее от фонарей и фар летящих автомобилей, как чёрный ситец, от многолетних стирок. Сиреневые облака и редкие звёзды. В Москве они тусклые. Машины одна за другой ныряют в тёмное нутро тоннеля. Откуда столько – время уже позднее. И ни души. Взвизгнув шинами, затормозил внедорожник, водитель предложил подвезти, но разве променяю я свидание с ветром на поездку с комфортом.

Закрываю глаза и ловлю себя на том, что хоть кричи – никто не услышит. Почти центр города, но кажется, здесь только я, выгоревшее небо и ветер. Остальные сгинули в другом измерении. Где-то рядом, но мы не видим и не слышим друг друга. Выкрикиваю прямо в ветер нужные слова, он подхватывает их и уносит.

Прошу, чтобы забрал с собой отжившее, чуждое, наносное. Завязываю ленты на мосту в благодарность. Ветры, даже взрослые, остаются детьми. Неравнодушны к колокольчикам, лентам и длинным юбкам, чтобы вцепиться и никуда не отпускать.