Рената Окиньская - Я с тобой, моя малышка!

Андрей честно пытался, но все эти «нежности» со стороны супруги не столько способствовали прощанию с пагубной привычкой, сколько провоцировали ее процветание. Во время очередной душеспасительной проповеди о вреде курения, густо приправленной упреками в слабохарактерности и отсутствии воли, Андрей психанул и заявил, что курил, курит и курить будет!

Но радость победы оказалось недолгой – Ирина принялась коварно науськивать подросшую Натальюшку. Трехлетняя малышка забиралась к нему на колени, обвивала ручками шею, заглядывала в лицо своими глазищами и жалобно просила: «Папочка, не кури!».

И Андрей обещал ей не курить.

Обещание, данное дочери, он держал. Держал из последних сил, лишь иногда срывался – вот как в этот раз.

– Сволочи! Ребенку мозги промывают! – первая же затяжка укоротила сигарету сразу на четверть.

– Так ты ж вроде не против был, что они… ну… сошлись? – осторожно поинтересовался друг.

– Был! – скривился Андрей. – Мне, по большому счету, по барабану кто там Ирку приходует. У меня к ней никаких чувств, даже чувства собственности нету – одно отвращение! Но Наташа! – жалобно протянул он. – Понимаешь, когда Ирка с этим Витьком сходилась, мне даже в чем-то в кайф было – им нужно было свободное время, узнать друг друга получше, все дела… Короче, не до ребенка. Я даже одно время думал, может, они мне ее насовсем отдадут? Своих нарожают… а что? А теперь видишь как? Узнали другу друга! Притерлись! Теперь они семью строят, а я им нахрен не сдался! – он зло задавил в чистой пепельнице скуренный до фильтра окурок. – Я им Наташку не отдам!

– А Валентина что по этому поводу думает?

Андрей в ответ лишь молча криво усмехнулся. Валюша была вторым после Наташи источником его счастья, и занозой в его сердце. Друг этой усмешки не понял и уточнил:

– Что, не хочет обсуждать?

– Я не хочу это с ней обсуждать.

– Почему?

– Да потому! Она молодая красивая девушка…

– Напомни, насколько она моложе?

– На шесть с половиной.

– Не такая уж и большая разница на самом деле.

– Разница, может, и небольшая, только я за эти шесть лет успел жениться, сделать ребенка и развестись!

– Ну и что?

– Да то! Я же говорю – Валюша молодая, красивая… Она себе запросто найдет кого-то помоложе и без проблем. Без багажа…

– Это она тебе такое говорит?! – поразился друг.

– Нет. Что ты! Она говорит, что все понимает. Говорит, что ей нравится, как я к дочке отношусь, и что она меня за это уважает.

– Ну, и что ты тупишь? Женись на ней!

– Я просто не хочу портить ей жизнь! Знаешь, я не уверен, что ей все это нужно.

– Чего-то я не понимаю… Если она с тобой, вся такая понимающая, от тебя не уходит, принимает тебя вместе с твоим багажом… Что тебе еще-то надо?

– Кирюх, вот как ты не понимаешь? Если я на ней женюсь, она тоже захочет, чтобы у нас был ребенок! А что я Наташке скажу? Что? А что, если моя дочка подумает, что она мне больше не нужна?

– Почему она так должна подумать? Ты же ее любить не перестанешь?

– Конечно, не перестану! Я ее всегда любить буду! Это моя дочка, моя кровь! Но ты просто посмотри, как сейчас все складывается – у меня пытаются ее отнять. А если другой ребенок появится… Я даже думать не хочу, что Ирка ей в уши напеть может!

– Так я не пойму, ты теперь всю жизнь собираешься один прожить?

– Да нет, почему всю жизнь? Может, когда подрастет немножко…

– Когда подрастет-то? Ей еще пяти нету! Когда она подрастет, ты уже ни на что не годный будешь! Думаешь, еще не поздно будет других детей заводить?

– Не знаю, может и поздно… – грустно ответил Андрей.

Мысль о том, чтобы жениться на Валюше, казалась соблазнительной. Эта женщина вообще ассоциировалась у него с теплом, с нежностью, с заботой – в противоположность Ирине, образ которой в его подсознании представлялся чем-то колющим, режущим и при этом громко орущим.

Эту женщину он любил, любил так, как никогда не любил свою первую жену. С Ирой было много страсти, много эмоций и «химии», от которой ехала крыша, и которая (а ведь когда-то он в это искренне верил!) обещала перерасти со временем во что-то глубокое и незыблемое. А превратилось в пепел. После Иры в его душе осталась начисто выжженная полоса, и одно время ему казалось, что это уже навсегда.

Но Валюша, это сероглазое чудо, совершила невозможное – оживила его, отогрела, приласкала и приняла. С ней все было по-другому: с ее стороны он видел уважение, и добро, и радость от общения… С ней жизнь была лучше, вот и все.