Надежда Нелидова - Я – алкоголичка Вера

– Котику-братику! Несёт меня лиса за тёмные леса!

Танька начинала басом рыдать, и бабушка захлопывала книжку: «Давай другую». – «Эту!» – заливалась Танька. – Котику-братику!» – «А не будешь плакать?» – «Не буду!»

Но, едва доходили до «котику-братику » – жалостно краснели и дрожали Танькины бровки, под носом блестели алмазные ручейки. А уж когда « несёт меня лиса… » – прыскала фонтаном горючих слёз.

Бабушка рассказывала Таньке про своё детство, как её в школе мальчишки обидно травили за малый рост, а один заступился, назвал «дюймовочкой» – вот он твой дедушка и есть…

Как-то Танька жаловалась бабуле на мать, завела своё:

– Ба, ну чё она… Зачем вообще рожать, если не просили?

– А от любви детки рождаются, от чего ещё. Любили друг друга мама с папой – вот и ты родилась. Любовь ведь не спрашивает.

***

– В натуре, из-за твоего папаши самое клёвое проморгали. Отмотай назад.

Деффки привставали на цыпочки, вытягивали шеи, облепили окно. Во дворе чернела маленькая толпа. Стояла распахнутая тёмно-синяя машинка- «буханка».

– Бинго, деффки. Конкретно, жмурик, – прошептала мелкая. У неё было чудное лицо: вытянувшееся, замершее, а на нём огромные круглые глаза. Кэш звенел, счётчик крутился, показывая пятизначные цифры.

– Чёрный мешок загружают, – комментировали деффки. – Маленький, детский вроде…

– Бабуля, – сказала Танька. – Заткнитесь, дуры! Бабуля-а!

В одном плюшевом халатике, с голыми ногами, хлопнув дверью, пронеслась по лестнице, выскочила на мороз. Ушастые тапки-зайцы вязли в снегу, скинула, подобрала их в руки и – босиком. Задёргала дверцы:

– Кто?! Кого вы в мешке?!

Здоровый дядька в смешной детской шапчонке на макушке, в толстом комбинезоне, растопырил руки, в одной совок:

– Очумела? Песок в мешке! Наледь посыпаем.

И правда, на боку машины написано: ЖКУ. Танька постояла, постояла и захромала назад. В тапках хрустел песок.

…А Елена Савельевна не могла уснуть. Соседка, поломанная девушка, весь день, как и все предыдущие дни, не успевала отвечать на звонки. Всем-то она была нужна, кого-то тихо увещевала, кого-то шёпотом успокаивала. После отбоя перешла на переписку, мягко летала пальчиками по клавиатуре.

А у Елены Савельевны телефон молчал мёртво. И вся палата была погружена во мрак, только соседский уголок освещался смуглой свечкой и телефонным экранчиком.

Максимыч выскочил в тёмные сенцы, хотел изо всей силы грохнуть за собой низенькой дверью. Грохнуть не получилось – у двери был старушечий, незлобивый характер. Лишь прошелестела старым дерматином по косякам, закрылась мягко, покладисто, не выдавая хозяйских чувств. А хотелось их выдать, ох хотелось. Чтобы бревенчатые стены затряслись, чтобы ходики с кукушкой в зале на пол вдребезги (после починит).

Совсем нервы никуда. А думал, на пенсии научится жить благостно, мудро, внучку уму-разуму научит. Такой дед научит…

Впотьмах нашарил ногой растоптанные, но крепкие ещё, самоходовские башмаки: в них и в лес, и по огороду. В углу висели пучки сухих, слабо пахнущих лекарственных трав. На ощупь отыскал среди них удочки, сморщенный брезентовый рюкзачок – хоть здесь порядок, всё на своих местах.

А куда, кроме рыбалки, податься в минуту раздрая? Нехорошо, ах нехорошо получилось. Сын с семьёй приехал в гости – и старик разругался вдрызг со снохой. Связался чёрт с младенцем. И вот бежит как мальчишка, а вслед жена кричит:

– Максимыч, поймай золотую рыбку! Возьми с неё хоть корыто – наше-то совсем прохудилось!

Спасибо, жена, ты, как всегда, подставишь крепкое супружеское плечо.

С чего началось. Утром за блинами сноха Валя спросила, какой идиот прицепил кошке колокольчик? Так и сказала: идиот. Кошку она год назад привезла из города: купила породистую, дорогую, но у внучки обнаружилась аллергия. Издевательство, возмущалась сноха, кошка вам что, корова? Коза? Создание нежное, нервное, а тут звон, звяканье. Запросто может заболеть и даже умереть от стресса.

– Не помрёт, – Максимыч проглотил «идиота», но затаил глубокую подрагивающую обиду. – У кошки стресс, а птицам смерть. Она всех лягушек и ящерок попортила. Наших и соседских синиц, воробьёв, трясогузок переловила. Ладно бы от голода, а то с жиру, от скуки… Спасибо колокольчику – распугивает птах.

– Она же хищник! – Валя округлила без того круглые как плошки, молочно-голубые глаза. – Давайте будем из-за птичек портить нервную систему кошке!