Джули Дейс - Наше пересечение

– Прости… – шепчу я, падая на колени перед табличкой надгробия.

Слышу, как звонит телефон, но не глядя, сбрасываю вызов, даже не вынимая его из кармана. Взрослый парень упивается слезами на кладбище в одиночестве – вот к чему я пришёл. Вся боль, которую подавлял несколько лет, рвётся наружу, и я не останавливаю её. Я ощущаю, как душа покрывается корочкой льда и медленно трескается на мелкие кусочки. Я не спешу мешать, ведь готов распрощаться с ней раз и навсегда, потому что пользы от неё нет, лишь напоминание о пережитом. Слёзы сбегают по щекам, а память ворошит прошлые моменты.

– Диего! – кричит мне вслед Алисия, на что я закатываю глаза и продолжаю идти, это её не останавливает, и следом она зовёт брата: – Даниэль! Выпустите меня, кретины!

– Сиди дома, мелкая, – в ответ, повышает голос друг и показывает ей средний палец.

Возможно, закрыть двери с наружной стороны и убрать лестницы – хорошая идея, но мы оба на девяносто процентов из ста можем быть уверены, что она найдёт другой способ вырваться. Она достаточно умна, но недостаточно для того, чтобы не мешаться с нами. Со мной. Даниэль пытается перекинуть всё на подростковые гормоны, которые шалят в его сестре, но уверен, он и сам понимает, что дело дерьмо.

Заворачиваю голову и вижу на её лице весь гнев, направленный нам в спины. Смеясь, посылаю ей воздушный поцелуй, на что она сводит брови, но улыбается и показывает средний палец теперь уже мне. Возможно, я сам помогаю её влюблённости, но иногда какие-то жесты делаю не обдумывая, как, к примеру, сейчас. Мысленно отвешиваю себе хорошего подзатыльника и стираю улыбку с лица.

– Если найдёшь в своей кровати кошачье дерьмо, то знай, что это дело рук не Мисси, а твоей сестры.

– Похрен, останусь у тебя. И мы не будем сегодня ночевать дома, Маркус сказал, что там зачётно.

– Ладно, – без промедления, соглашаюсь я.

– Делись, – протягивает он руку в мою сторону, на что я усмехаюсь и вкладываю в его ладонь несколько шуршащих квадратиков.

– Спасибо, она сошла с ума. Нашла и выбросила целую пачку, думала, это твои.

– Так и есть, только на половину, придётся хранить у себя.

– Скоро этот маразм пройдёт.

– Уверен?

– Да, пара месяцев и ты в прошлом.

Киваю и облегчённо выдыхаю. Мне не нужна подружка, которая будет пилить мозги, а Алисия это любит. Зная компанию, с которой я обычно веду дела, она уже капает на голову непонятными нотациями, которые изрядно бесят.

Я отрицал, уже тогда я любил её, но не принимал во внимание, считая всякие чувства, как и любовь – дуростью и пустой тратой времени, особенно в том возрасте.

– Ты не должна была… – шепчу я, словно меня кто-то может услышать.

Я проклинаю того ублюдка, который помог мне сойти с катушек и поднять кулаки. Последнее, что она чувствовала – разочарование во мне, с этим чувством она погибла, а он ходит по земле. В эту самую секунду, я готов стереть его в порошок, будь он рядом. Но вина лежит и на мне. Это я звонил ей без остановок, тем самым, помогая случиться трагедии. Первое время я считал это неправильным, ошибочным решением забрать её, а не меня, и эти бредни слушала Мария. Она слышала это сотню раз, и однажды моя сестрёнка не выдержала. Как сейчас я помню ту истерику и дрожь, в которой она билась после вновь произнесённых слов. После того момента, подобные мысли не вылетали из моего рта ни разу. Я не мог видеть её такой. В тот день она кричала так сильно, что сорвала голос и несколько дней хрипела, а не говорила. Те слова впиваются в головной мозг, словно вампир клыками в шею.

– Лучше бы умер ты? О чём ты думаешь, идиот!? Как можешь говорить такое мне? А как же родители? Ром? Даниэль? Я? Как буду я? Почему ты такой эгоист? Почему думаешь только о себе? Почему ты даже не подумал о нас? Каково будет нам? Ты неблагодарный ублюдок, блять! Да пошёл ты, Фуэнтес!

Я не могу больше быть таким, те несколько недель после того, как меня оставила Грейс – вновь прошли аналогично тем, когда меня оставила Алисия. Я дал слабину и нарушил обещание самому себе о том, чтобы ни было, чтобы не происходило, я должен быть сильным не ради себя, а ради Марии, которая это видит. В отличие от Рома, между мной и младшей сестрой более тесная связь. С самого рождения я холил и лелеял её, называл золотом, говорил, что никогда не отдам её, никогда не оставлю и никогда не подведу. Но я подвёл. Я должен был быть примером для неё, но оказался провалом и показателем того, что человек ломается из-за другого человека.