Екатерина Дубровина - Обожженный Солнцем

– Ну здравствуй, Ливерпуль. Надеюсь, ты принесёшь мне счастье.

На дворе было начало января. Снег медленно кружился, и дул слабый ветерок. Даже не дул, а играл с волосами людей, запутываясь в них, проникал под одежду, радуясь мурашкам, и пробегал меж чемоданов, роняя пакеты. Кого-то он пронизывал до костей, и тот лишь сильнее кутался в пальто, натягивая капюшон. Но наш герой был не такой. И без ветра взъерошенные темные волосы, давно не видевшие парикмахера, торчали во все стороны, специально уложенные таким образом. Кожаная куртка была расстегнута нараспашку. Она все равно не грела. Водолазка под ней скорее пропускала холод, чем сохраняла тепло. Но холод сейчас ему был необходим. Он действительно отрезвлял. И в очередной раз намекал «Как же ты одинок!» Об этом же кричали фонари на платформе, об этом кричал состав поезда, даже проводник улыбнулся как-то сочувственно, будто был в курсе всего, что произошло в его жизни. Он опустил сумку на землю. Поток воздуха вырвал из его руки билет, который резво кружась полетел куда-то вдаль. Проводив его взглядом, он все же застегнулся, пряча от самого себя чувство обездоленности под курткой. И взяв сумку с земли, он отправился искать автобус.

Его давно приглашали в Ливерпуль. Но из-за нее он все откладывал переезд. Любила она его. Впрочем, не так сильно, как он ее. И вот он здесь. Приехал, чтобы забить голову работой. И забыть, что значит любить.

Директором галереи, куда его позвали, был давним знакомым его научного руководителя мистера Коллинса. И как бы он не любил протекции, он оказался здесь благодаря ей. Работа в галерее открывала большие возможности. Он ведь и сам был художником. И даже привез сюда несколько работ. Конечно, в миниатюре. Он любил масштабы, а оригиналы могли достигать 2 метров. Поэтому он заранее сделал несколько репродукций размера 13*18, чтобы могли уместиться в дорожной сумке. Прочитав предварительно в интернете все, что смог найти о галерее, он так и не нашёл информации о современном искусстве. В основном, там была представлена классика. Скульптуры, живопись, даже предметы декоративного искусства. Но ничего из современности. Поэтому он до последнего сомневался, смогут ли они принять его. Но мистер Коллинс был настойчив, обещая славу и деньги. И новую жизнь, а, значит, возможность забыть старую. Именно поэтому он все бросил, в один день купил билет и рванул сюда. А вдруг получится?

Из-за поворота показался нужный автобус, и он нырнул в него с мыслью, что тот отвезет его к счастью.

Начинать жизнь с нуля… Об этом ли он мечтал? Всего каких-то пару недель назад он был уверен, что его жизнь устоялась. Что вскоре он станет счастливым мужем. Найдет работу по специальности. (В его родном Манчестере было несколько галерей, подходящих его профилю. В одной он даже успел засветиться.) Снимет дом побольше. Се-мья… Это даже звучало прекрасно… А тут такое… Он начинает жизнь заново… В чужом городе… С чужими людьми… Один…

Так! Хватит! Заканчиваем! Нечего себя жалеть. Все образуется. Чужие люди станут знакомыми. Город – узнаваемым. И чувство одиночества когда-нибудь пройдёт. Да, так и будет.

Автобус медленно катил по городу. Глядя в окно, он смотрел на мимо проезжающие машины, на людей. Ничего особенного в этом городе нет. Точно такие же машины, точно такие же люди. Он привыкнет. Он простит. Он сможет.

Объявили нужную остановку. Взяв сумку с пола, он вышел. Его взору предстало двухэтажное оригинальное архитектурное сооружение с множеством окон ассиметричной формы и башен разной высоты. Окна для галереи – очень важный момент, ведь только естественный свет, проникающий со всех сторон, сможет осветить картины так, как их видел автор. Все-таки свет от ламп не создает нужное впечатление. А то, какой формы были окна, лишь добавляло интереса и манило посетить это место. По крайней мере так можно было сказать о нем. Расправив широко свои плечи и поправив сумку, он сделал шаг в новый мир.

Лестница, ведущая к главному входу, состояла из 23 ступеней. Большие двери с резными ручками были размером, вдвое превышающим человеческий рост. Он дёрнул ручку. Заперто. Дёрнул ещё раз. Действительно заперто. Нашёл табличку с временем работы. Галерея открывалась в 12-00. А на часах было только 9-30. Он выругался.

Идти никуда не хотелось. Было только одно желание. Закрыться в темном чулане, обнять колени, включить на телефоне свою любимую лирику, и в таком положении сидеть до окончания жизни. А не вот это все. Но делать было нечего. Он сел на последнюю ступень, облокотился на стоящую рядом колонну, а сумку положил в ноги. И сам не заметил, как заснул.