Марина Бонд - Верь и чувствуй

– Это не проблема. Запись всегда можно стереть.

– Она уже попала в руки журналистов. Кому, как не тебе знать, как оперативно они работают. Новость наверняка разлетелась по каналам теле- и радиовещания.

– Каким образом ты хочешь вовлечь меня в эту историю? – Евгений Николаевич всматривался в свою непокорную дочь, которая словно специально вставляла палки ему в колеса. На его загорелом лбу четче обозначились хмурые складки, уголки губ опустились вниз.

– Всем известно, кто я такая и на какой машине езжу. По камерам видно, что я выходила с водительской стороны, а потом уехала, не дождавшись наряда ДПС. Поправь меня, если я ошибаюсь, – она перешла на фальшиво-официальный тон, – но мне кажется перед предстоящими выборами тебе совсем не на руку светиться в криминальных новостях. Или быть хоть как-то связанным с виновником инцидента.

Нет, не словно. Она в который раз и очень даже специально вредила ему.

– Правильно ли я все понял: ты устроила аварию с участием мотоциклиста как раз в период гонок за политические очки и теперь хочешь, чтобы я все уладил, не омрачив при этом свое доброе имя?

Зная Сусанну, это лишь верхушка айсберга. Она могла быть пьяна, или под кайфом. И все это загладить тихо и мирно, чтобы не повредить своей репутации, тоже предстояло ему.

– Я восхищена вашей дедукцией, маэстро! Браво! – наигранно громко воскликнула Сусанна. Но каждое ее слово было пропитано таким ядом и желчью, что сомнений не оставалось – она далека от искренности.

– Мне вот интересно, почему именно сейчас – а тебе известно, что такое предвыборная кампания – ты стараешься изо всех сил насолить мне?

– Потому что я твоя единственная, ненаглядная и горячо любимая дочь, которая со всей страстью отвечает тебе взаимностью, – приторно сладко пропела она, сверкая злобным взглядом.

Сусанна оказалась права и уже на следующее после аварии утро радиоканалы вещали в прямом эфире новость об автокатастрофе с участием мотоциклиста и дочери депутата Гордумы, что баллотировался на пост главы города.

Лена, супруга Лёхи Хоббита, услышала об этом, когда затеяла очередную стряпню. Дима Лысый узнал о происшествии, прочитав утреннюю сводку новостей на городском портале, и сообщил Максу Баламуту и Глебу Жёлтому. «И они такой компанией взяли и припёрлись к Элис».

– А я предлагал тебе вместе заказать мотоджинсы с защитными вставками! Там и скидка была хорошая, и доставка на двоих вышла бы интересней. Нет ведь! Как ты тогда сказал? «Фигня все эти вставки! С моей жопой и в простых джинсах ничего не случится!» Довыёживался? Теперь с недостающим куском задницы по-другому запоёшь?

Лысый сидел на стуле рядом с кроватью. Немного тучный, он расстегнул косуху, чтобы не передавливала живот, поставил на одно колено шлем и оперся на него локтем. На кровати полулежал Ждан. Его левая нога была загипсована от бедра до голеностопа. Грудную клетку сильно стягивали эластичные бинты, чтобы зафиксировать сломанные ребра. Правое бедро было забинтовано от паха до колена и именно там недоставало куска плоти, о котором толковал Дима.

Когда Ждана только доставили в больницу, он был в отключке от болевого шока. Днем он пришел в себя в четырёхместной палате, как будто специально созданной для горе-экстремалов. Здесь был скейтбордист, который неудачно приземлился с трамплина и сломал лодыжку. Выписывался скалолаз, который сорвался с утеса и уцелел только благодаря страховочному тросу. Однако, раскачиваясь на нем, он сильно ударился о скалу и получил закрытый перелом плечевой кости. И все время спал и постанывал во сне байдарочник, который не справился с управлением в слишком быстром течении и раздробил обе кисти о каменный выступ. Его особо беспомощному положению не завидовал никто.

– А вот куртка – молодец! Я видел, что от нее осталось – рожки да ножки. Вышоркалась в местах защиты в ноль! Если б не она, плакали бы твои плечи, как и задница! – вставил свои пять копеек Макс. Он сидел верхом на стуле, который притащил из коридора, рядом с Димой, и качался на двух ножках. Был в мотоботах, «черепахе» и как всегда лохматый.

– С моей задницей и так все в поряде! А вот ляжке хана. Еще и нога ныть начала. Боль такая – хоть на стену лезь. Еле как докричался медсестру, чтоб обезбол вколола, – сказал Ждан с набитым ртом. Он уплетал за обе щеки пирожки, что передала ему жена Хоббита, которые настряпала утром. Перед ним на кровати стоял поднос с остатками больничного пайка и пакет с пирожками.