Вира Шмелева - Мой 2008, или Здесь всегда живет надежда

Я с детства читала книги, полные доброты, гуманизма и человечности. В попытках брать пример с «Тимура и его команды», с Гули из «Четвертой высоты» да даже со святой троицы – Рона, Гарри и Гермионы, – наверное, я задала для себя слишком высокие планки для человеческих взаимоотношений. Существует ли настоящая дружба? Я так в этом сомневаюсь. Слишком много боли и слез принесли мне отношения, которые, как предполагается, должны были даровать мне поддержку и успокоение. Я всегда пыталась чем-то помогать, быть нужной, находиться всегда рядом, только никто этого не видел или принимал за нечто должное.

Примерно с такими мыслями я упаковываю свои вещи в конце отведенных мне двух недель, находясь в нелюбимых школьных стенах. В классе тоскливо и одиноко – одноклассники, точнее, уже бывшие одноклассники, сейчас на выходном, ну а я… Просто ухожу по-английски. Сумку со школьной формой – на одно плечо, рюкзак со сменкой – на другое, пару тяжелых пакетов в две руки и прощай, моя милая альма-матер, надеюсь, больше никогда не увидимся.

Выходные проходят в суетных попытках подобрать модный наряд на мой несколько округлившийся силуэт, – регулярные заедания стресса дают о себе знать. Что я ни надеваю, – из зеркала на меня смотрит жирный поросенок, а не красивая леди.

– Ничего, с понедельника на диету – обещаю я себе в сотый раз. Самое интересное, что я действительно каждый раз держу свое слово, но терпения хватает так ненадолго… Один срыв и ненавистные килограммы возвращаются еще в большем количестве.

– Ненавижу свой организм, и тело свое ненавижу – в очередной раз гневно думаю я.

В итоге, отыскиваю в шкафу серую юбку, которая, вроде как, скрывает мой живот и даже придает видимость талии. Белая блузка и туфли на небольшом каблуке завершают мой завтрашний образ.

– Доченька, ты просто прелесть! – говорит мама, увидев меня.

Проблема в том, что для них, я имею в виду – искренне любящих родителей, мы всегда будем самыми красивыми и лучшими. Но дети обычно не верят этим комплиментам, прислушиваясь к тому, что думают о них сверстники или случайные незнакомцы. И эти мнения иногда бывают уничтожающими. Морально я всегда готова к тому, что меня назовут толстой, но слышать это каждый раз – мучительно. А хуже всего то, что слова незнакомцев ты всегда принимаешь за единственную правду, а то, что говорят родители – за сладкую ложь.

Понедельник. Я не сплю всю ночь, ворочаясь с боку на бок и стараясь хоть чуточку подремать. Сильнейший стресс преследует меня всю дорогу до школы, ноги подкашиваются, а воздуха совершенно не хватает. Наверное, так выражается паническая атака, я читала о них. Утешаю себя тем, что в школе все-таки будут знакомые лица, ведь наш город – такой маленький, их там просто не может не быть. Пусть даже не в моем классе. Я надеюсь, что кто-нибудь просто ободряюще улыбнется мне и скажет, что все будет хорошо.

Задержавшись на секунду перед белой деревянной дверью, я чувствую, что отступать уже некуда, и распахиваю ее. А в следующую секунду будто бы оказываюсь в хаосе. По меньшей мере, пятнадцать пар глаз оборачиваются, чтобы посмотреть на меня. Я замираю, натягиваю улыбку и произношу: «Привет!», тихонько проходя к вешалке, чтобы снять пальто.

Это – абсолютно новый мир. Я никогда не училась в окружении такого огромного количества человек. Первый урок – изобразительное искусство. Я нахожу место на последнем ряду и тихонько присаживаюсь рядом с каким-то молчаливым пареньком. Мальчик, сидящий на одну парту дальше, оборачивается, хмыкает и говорит: – Добро пожаловать в наш улей. Я – Саша, рядом – Даша. – Меня зовут Уля – стараюсь я улыбнуться как можно милее. Честно говоря, мое полное имя – Ульяна, но я его не переношу и всегда представляюсь в сокращенной форме.

– Первый контакт вроде бы прошел неплохо, а люди здесь довольно добродушные – думаю я между делом. Следующие уроки добавляют проблем в мою копилку – оказывается, что я значительно отстаю по программе, и мы многого еще не успели пройти. – Ну, супер, еще этого мне не хватает.

Первые дни в новой школе очень быстро стираются из моей памяти. Так, как исчезают воспоминания о самых волнительных событиях. Говорят, что женщины после родов не помнят саму боль, так вот и я забываю то, что происходило со мной в последние недели. Наверное, какой-то особенный процесс в мозгу блокирует такие моменты, чтобы человек мог продолжать жить, не впадая в постоянные приступы, навеянные болезненным прошлым.