Александр Осипов - Игра слов

Когда-то врачи учили меня уважать боль, ведь именно болью человеческий организм сигнализирует о том, что где-то внутри что-то сломалось и необходимо лечение. «Боль дает тебе шанс», – говорили они.

Следующим вечером мы со Стасом играли на рулетке за одним столом. Других игроков не было. Крупье была Майя, и я уверен, что она не могла не слышать наш разговор.

– Игроки, конечно, народец так себе. Они злые и часто ведут себя не по-мужски. Правильно, Майя?

Майя улыбнулась мне, будто что-то подарила, но сказала лишь дежурно-чеканное:

– Делайте ставки, господа!

Следующая фраза была отрепетирована мною пять минут назад в туалете:

– Зато какие потрясающие девушки работают в казино!

Взгляд Майи я чувствовал, даже не отводя глаз от вращающегося шарика.

– Симпатичные, конечно, но ничего особенного, – подначил меня Стас.

– Ты не понимаешь, – чуть театрально начал горячиться я. – У дилеров казино масса достоинств по сравнению с просто симпатичными девушками. Ничто не делает лицо женщины таким осмысленным, как подсчет денег. Они умеют хорошо считать деньги. Более того, они знают реальную цену деньгам. Они работают как на конвейере, всю ночь напролет за не самую большую зарплату. Так могут поступать только очень трудолюбивые и ответственные девушки. И самое важное – у дилеров казино потрясающе устойчивая психика. На них матерятся, кидают в них фишки, кричат, а они скрипнут зубами и дальше, как ни в чем не бывало, продолжают крутить шарик и раскладывать карты. Словом, когда я выиграю много денег, то женюсь только на девушке из казино.

– Я согласна, – вдруг сказала Майя. И быстро добавила: – Все ставки проиграли.

Она быстрыми движениями собрала с игрового стола все наши проигравшие ставки и заученно отбарабанила:

– У вас будет обмен?

Пожалуй, я получил намного больше, чем рассчитывал получить от этой незамысловатой инсценировки. Только после этого я обратил всерьез внимание на Майю. Неужели женщина должна сначала на все согласиться, и только после этого мужчина заинтересуется ею?

В тот же вечер мы со Стасом увидели Майю у служебного входа в казино. Не заметить ее было сложно: так разительно она отличалась от других девчонок. На фоне ярких курток, мини-юбок и высоких каблуков она казалась гадким утенком: ниже ростом, серенькая, почти без косметики… На ней были кроссовки, теплые вязанные колготки, пальто, застегнутое на все пуговицы.

– Девушка в футляре, – фыркнул я.

– Зато обрати внимание насколько все практично. Более удобной обуви, чем современные кроссовки, сложно себе представить. Сколько женщин искалечило себе ноги и здоровье каблуками! Вязанные колготки теплее синтетических – сейчас ведь вовсе не лето. Застегнутая верхняя пуговица пальто защищает ее горло от простуды. Вот ты постоянно чихаешь. А она – нет! Тебе может не нравиться, как она одевается, но согласись, что стиль прослеживается вполне очевидно.

– Быть в стиле белой вороной – разве это стильно? Быть жутко немодной – разве есть такое название стиля?

– А ты замечал странный парадокс: модники на самом деле редко обращают на себя внимание. Если хочешь выделиться, нельзя одеваться модно. Кто-то очень умный назвал моду периодической переэкзаменовкой на стадность. Мода сегодня – это когда у всех заниженная талия брюк, голый пупок и декольте во всю грудь. Мода – это общий фон, в который сливаются модники в своем наивном желании выделиться, следуя моде. Майя не хочет выделяться, но ей это вполне удается.

– Теоретически ты прав, – под давлением логики согласился я, но продолжил искать изъяны в аргументах Стаса. – Но всему должна быть мера. Мода придумала массу возможностей подчеркнуть привлекательность женщины. Длинноногие блондинки нравятся большинству мужчин на уровне подсознания – это научно доказанный факт. И ничего нет плохого в том, что практически все женщины ходят на каблуках, красят волосы, наносят макияж, пользуются духами…

– Знаешь, глядя на Майю без боевой раскраски, без проколотого носа и уродливых платформ, я с надеждой подумал, что еще остались женщины, которые не считают себя мелкими, страшными и вонючими…

– У Майи все из прошлого, даже улыбка, – почему-то злился я. – Не удивлюсь, если она вместо стрингов носит бабушкины панталоны.

– Ну, вот и проверь.

Мы сели в машину, я собирался подбросить Стаса до его дома. Я включил радио. Стас выключил радио и заговорил странным тоном человека, который говорит вроде бы самому себе те слова, которые на самом деле предназначены его собеседнику: