Тори Ру - Солнечные пятна

> Почему не спишь, Солнце?

>> Не могу уснуть, – с трудом нахожу нужные буквы и целую вечность печатаю ответ, – а ты?

> Попутчик накурился чего-то в тамбуре и устроил дебош. Его только что скрутили и высадили на станции. Я сейчас в таких местах, про которые ни один географ не знает))) Как ты?

>> Хорошо.

> Как день провела? Что делала?

Я дергаюсь, и ноут едва не падает на пол. Пытаюсь сочинить нейтральный ответ, подыскиваю нужные буквы, набираю лишь единственное слово, но снова щелкает оповещение от Ви:

> Тань, телефон сейчас сдохнет. Отпишусь, как приеду. Люблю тебя!

И мое «Ничего» так и зависает в окне диалога неотправленным. И непрочитанным. Я мучительно тру ладонями щеки, выгибаю спину, потягиваюсь до звездочек перед глазами, трясу головой… Только что я хотела соврать Ви. Я соврала ей, только она об этом не узнала.

Утром в сладкий неясный сон врывается резкий звук. За фанерной дверью комнаты кто-то застегивает молнию, топает и сдавленно матерится. Чертыхаясь, слезаю с дивана и высовываю нос в прихожую – мать, при параде, пытается уложить в огромный клетчатый баул полотенце и тапочки.

– Ты куда? – хриплю.

Мать поднимает на меня глаза:

– Да участковый новый вчера приходил. Твои вопли весь дом слышал, кто-то из соседей и настучал. Ефимовна, мне кажется.

– И? – прерываю я.

– Чего – и? Сказал, если не завяжу, родительских прав лишат, пособия, пенсии по потере кормильца. Да еще и алименты тебе, дуре, платить заставят. Протоколом пригрозил. Да я что-то сама уж устала – пойду сдаваться.

– В Третью наркологию? – на всякий случай уточняю, хотя и так понятно, что она едет туда.

Я готова смеяться и плакать от счастья, прыгать на одной ножке, обнимать и целовать маму, кричать, что она у меня лучше всех.

– Ага. Не упру я этот баул – видишь, замок поломался.

– Да брось, ты же больше суток там не выдержишь! – смеюсь.

Мать кивает, перекладывает халат с тапками в пакет и, тяжело дыша, выходит за дверь.

Вали с вечера нет дома. Раскрываю настежь все окна, убираюсь в комнате, прибавляю громкость на ноутбуке, но плоский звук почти не слышен за многоголосием лета, влетевшим в сырую квартиру со двора. Горланю песни из плейлиста Ви, заслушанные когда-то до дыр, машу веником и шваброй и улыбаюсь – по-настоящему, от всей души.

Ближе к обеду забегает тетя Анжела, справляется о моих делах, сует в руки пластиковый контейнер с чем-то горяченьким, говорит, что Ви уже на месте – час назад ее встретил отец. Приглашает подниматься к ним как можно чаще, не стесняться. Я благодарю, киваю – и улыбаюсь, улыбаюсь, улыбаюсь…

Сегодня я прожила целый день так же, как свою жизнь проживает Ви: посвятила его себе, радовалась, смеялась и пела. Но, выйдя с полотенцем на голове из ванной, наткнулась на бледного Валю. Крючковатые пальцы крепко сжимали кухонный нож.

– Кто такая? Ведьма, ведьма! Отродье… – В приступе белой горячки он кинулся на меня, и я, едва успев схватить кеды, выскочила в подъезд.

Такое случалось и раньше.

У меня трясутся руки, но на лице застыла улыбка. К счастью, Валька низкорослый и хлипкий, и как только хватался за нож – мать выталкивала его вон. Он возвращался в свою комнату в старой кирпичной общаге, где сгнила канализация и обитали мириады тараканов. Я спрашивала мать, на кой черт ей сдался Валя, и та не без гордости отвечала:

– Ты че? У него ж «афганская» пенсия, и жилье, как законной супруге, мне перейдет. А ты думала, я дура, да? – и заливисто смеялась.

Закусив губу, я натягиваю под лестницей кеды, прячу полотенце за ржавым радиатором, поправляю классный и удобный спортивный костюм Вики, что, по счастью, надела перед выходом из ванной. Распутываю пальцами мокрые волосы, выхожу на улицу. У двери быстро нажимаю на домофоне «13», но в квартире Ви никто не снимает трубку.

– Анжелка куда-то уехала. Машины, глянь, нет… – подсказывают с лавочки сердобольные бабки.

Сбрасываю вызов, прячу руки в карманы черной олимпийки и, будто так и было задумано, ухожу.

Разгар июльского вечера, все спешат за город, к водоемам. Пожилые дачницы в трико, оставляя за собой шлейф из запахов костра, лука, укропа и петрушки, тащат на себе старые туристические рюкзаки. За руку гуляют влюбленные парочки, дети гоняют на роликах и велосипедах, в низком небе носятся стрижи – а я просто иду вперед, хотя идти мне некуда.

Где-то далеко моя солнечная Ви обустраивает новую комнату: ставит кровать по фэншуй, отодвигает стол от окна, срывает шторы, чтобы ничто не отгораживало от яркого света.