Амрита Альгома - Простая история

Они стояли в центре прохода, мимо них мелкими шажками почти пробегали взад-вперед министранты. Священник помолчал, рассматривая Марину. Она молчала тоже.

Неожиданно он поинтересовался:

– Как дела у мистера Лобель?

– Спасибо, хорошо, – отстранённо ответила Марина. Вяло улыбнулась, скрывая своё недовольство и соглашаясь с закрытием темы.– Он сильно тоскует по вашим совместным рыбалкам.

– Я тоже часто вспоминаю их, – засмеялся настоятель.

В его голосе промелькнула едва уловимая грусть.

– Приезжайте, за чем же дело стало?

– Моё время мне не принадлежит, – он с сожалением развёл руками. Марина тихонько вздохнула. – Ну, как, немного повеселела?

– Немного, – снова улыбнулась она, на этот раз мягче. Зачем его огорчать? Раз он тоже ничего не может сделать, значит, свои проблемы придётся решать ей самой и Богу. – Спасибо. До встречи.

Она протянула руку.

– С Богом, Унылая Леди, – пожимая её руку, улыбнулся отец Вильхельм, называя её детским прозвищем, отчего у Марины потеплело внутри.

Шофер, увидев её спускающейся с высокого крыльца, подогнал машину к самым ступеням. Марина подождала, когда он откроет дверцу, и устроилась на переднем сидении. Все на фирме знали, что миссис Гордон ездит только на переднем сидении, сзади её укачивает. Она, отмечая, насколько быстро он выскочил из машины, усмехнулась: да, вымуштровал Том своих подчинённых. Интересно, чего здесь больше: уважения к боссу или страха потерять работу? Марина могла побиться об заклад, что скорее вторая причина добавляет ей комфорта в жизни, но ведь всегда хочется надеяться на лучшее.

Глядя, как раскрывается перед ней дорога, она вспоминала сегодняшний разговор. Ники за последние три месяца снова стала так же непереносима, как в прошлом году, когда начала свою войну с преподавателями школ. Конечно, она ранимая девочка, она талантлива, но нельзя же позволять себе неуважительно относиться к людям.

Порой Марина, при всём желании её оправдать и при всей своей любви к Ники, не могла не согласиться с Томом, что тут нужна жёсткая руководящая рука. К сожалению, Том использовал своё умение руководить Ники нерегулярно, а у Марины никогда на неё просто не хватало характера. Если им случалось сталкиваться из-за какой-нибудь мелочи, Ники всегда ухитрялась настоять на своём мнении. Нельзя сказать, что это было единоборство характеров, нет, Ники легко подчинялась, если Марина приказывала ей, и с ещё большим усердием, если приказ был подкреплен распоряжением Тома.

Но как только Ники чувствовала просьбу, она упиралась с изощрённой хитростью, находила такие аргументы, что Марина отступала. Иногда ей казалось: она уступает Ники только потому, что малышка упрямее. Иногда, напротив, Марина приходила к выводу, что всё объясняет её собственное чувство вины перед Элен.

Воспоминание о сестре, так неожиданно и неприятно потревоженное разговором с настоятелем, моментально проросло внутри. Всколыхнувшись, побежали круги: вот отец Вильхельм и папа сидят на берегу огромного изогнутого озера, оба уставившись на поплавки, вот Элен играет с Гердой: крепкая немецкая овчарка сопровождала их всё детство, признавая за хозяйку именно Элен. Вот мама стучит в большой котёл, висящий на заднем дворе, и его гулкий звон стелется над водой, настигая беленькую яхту, где папа устраивал экзамен Тому для "проверки его человеческих качеств". Это называлось "познакомиться поближе". Марина всегда удивлялась пристрастию отца вытащить человека в какое-нибудь, пусть небольшое, но поистине экстремальное приключение.

Отец обожает Ники, было даже странно, как он позволил забрать её от них. Ники всё время тайком ездит к бабушке с дедом, ненадолго, хотя отлично знает, как это не нравится Тому. Несомненно, половина её пропусков в школе связана именно с этими поездками. Иногда Марине казалось, что чувства ответственности у Ники нет ни на грамм. Но папа всегда таскал её с собой везде: и на озеро под парусом, и в лес, где стоит его зимний домик. В таких путешествиях невозможно переложить на кого-то другого своё дело. Раз папа видит в Ники человека, которому можно доверить свою жизнь, а зимой, в лесу, вопрос ставится именно так, видимо, у него есть на это свои причины.

Страсть к охоте он не изжил, даже достигнув своих семидесяти лет. Правда, с увеличением штрафов за незаконную охоту, ему пришлось стать фанатичным фотографом. Он занялся фотографией в пятьдесят лет. Ники даже представить не может, как это дед раньше стрелял из ружья. Две его фотовыставки не принесли ему много денег или известность, но некоторые снимки до сих пор публикуют даже профессиональные журналы. За двадцать лет отец ухитрился достаточно глубоко узнать особенности фотообъективов, композицию и проблемы освещения: Марина в этом совсем не разбиралась. И не потому, что ей не нравилось. Просто у неё неожиданно обнаружилась аллергия на проявитель. Когда рука отца с вечно желтыми пальцами трепала её за щеку, на неё нападал настоящий Монстр-Чих.