Татьяна Розе - Эра Водолея, или Как жить летая

Потом они гуляли по парку и говорили обо всем: о том, у кого и что видно из окна номера, какая будет погода на следующий день, что любят на завтрак, просыпаются рано, как жаворонки, или спят, как сурки…

Ночью, лежа в постели, Игорь Сергеевич слушал, как за окном шумело море, смотрел, как в темноте южного неба перемигиваются звезды. Ему было странно и дивно сознавать, что где-то совсем рядом находится женщина, которой он вряд ли достоин. Он вспоминал ее очаровательную улыбку и спрашивал себя, почему она, такая красивая и молодая, так легко и просто отозвалась на его ухаживания… «Может быть, – робко подумал он, – это судьба?» И сам испугался этой мысли: «Какая к черту судьба? Просто играет со мной, со старым дураком, пока не подвернется кто помоложе… Ну да ладно: и на том спасибо!»

Утром он проснулся поздно. Встряска вчерашнего дня утомила его, но дала глубокий и спокойный сон. Он чувствовал себя вполне отдохнувшим и легко и быстро спустился вниз.

– Как вы себя чувствуете? – неожиданно услышал он у себя за спиной.

Игорь Сергеевич обернулся. Перед ним стояла Вера. Она глубоко дышала, волосы ее были мокры.

– Спасибо. Чудесно. А вы уже успели искупаться?

– Да, я люблю с утра взбодриться холодной водой.

– А я бодр вчерашней прогулкой, – весело сказал Игорь Сергеевич. – После завтрака вы опять на пляж?

– Да, – просто сказала Вера.

– На то же самое место?

– Откуда вы знаете? – удивилась она.

– Я увидел вас из окна и чуть не свалился с балкона, – рассмеялся Игорь Сергеевич.

Вера улыбнулась:

– До встречи! – и быстрым шагом пошла к себе в номер.

«Как ей идет улыбаться», – подумал он, провожая ее взглядом. Позавтракав, он отправился к Ивану Петровичу, испытывая внутреннее беспокойство.

– Ну, голубчик, давайте я вас послушаю, – сказал врач после приветствия. – Ничего… Ничего… Лучше… Гораздо лучше, – изрекал он, прослушивая его сердце. – Но не обольщайтесь. Продолжайте принимать лекарства. На солнышко пока не ходите, сидите в тени, в море тоже не спешите… И за молодыми женщинами не шибко бегайте, – улыбнулся Иван Петрович.

– А для чего тогда я пью всю эту гадость? – удивленно посмотрел на него Игорь Сергеевич.

Иван Петрович рассмеялся и похлопал его по плечу:

– «Любовь дорого обходится старикам» – так, кажется, называется один из романов Бальзака?

– Спасибо доктор, но, похоже, вы опоздали с предупреждением, – сказал Игорь Сергеевич, вставая и пожимая руку врачу.

Он вышел из кабинета и, немного пошатываясь от какого-то дурмана в голове, вышел на улицу. Яркие солнечные лучи ударили ему в глаза, и он зажмурился.

«Куда пойти?» – подумал он. «Как куда? На пляж»,– сам себе ответил он и не спеша пошел по дорожке, ведущей к морю.

Там он сразу увидел Веру. Она лежала на прежнем месте и что-то читала.

– Что читаем? – спросил он, подойдя поближе и усаживаясь под навесом.

Вера подняла глаза.

– Цвейга. «Летняя новелла».

– Припоминаю, – сказал Игорь Сергеевич. – Кажется, там пожилой мужчина, жалея молодую одинокую девушку, пишет ей анонимные любовные письма?

– Совершенно верно, – тихо сказала Вера.– А потом действительно влюбляется в нее и страдает. Вы верите, что такое может быть?

– Что? – переспросил Игорь Сергеевич.

– Придумать себе любовь, а потом вжиться в нее и влюбиться на самом деле?

– Да, пожалуй… Но лучше, если она не придуманная.

Он сидел перед ней, осунувшийся после болезни, седой и, похоже, уставший от жизни.

– Что-то жарко сегодня, как никогда. Не хотите искупаться? – спросила Вера, отводя глаза.

Она была смущена словами Игоря Сергеевича, потому что чувствовала в них неподдельную грусть и тоску, потребность в душевно близком человеке. Она женским чутьем угадала в нем огромный неизрасходованный запас любви, которой у него, возможно, и не было.

– Милый Иван Петрович лишил меня пока этого удовольствия, – грустно сказал Игорь Сергеевич.

– А я, пожалуй, окунусь, – сказала она, поднимаясь. Ее загорелое подтянутое тело было в самом соку «зрелой молодости».

«Молодость – время для приключений тела; старость – для свершений ума», – всплыло в голове у него прочитанное когда-то высказывание. Он смотрел, как Вера неспешной легкой походкой шла к морю, и испытывал удовольствие от одного созерцания ее фигуры в открытом купальнике. «Любви все возрасты покорны»,– вспомнил он хрестоматийные слова Пушкина, а затем своего любимого Плещеева: «Блажен, кто в старческие годы/ Всю свежесть чувства сохранил,/ В ком испытанья и невзгоды/ Не умертвили духа сил…»