Eugenia Eon - Осколки фамилии

Или вот еще одно воспоминание из того же периода. Мне три или четыре года, мы с папой в моей комнате играем в футбол мячиком из советской бледно-розовой резины. Тут мяч ударяется о батарею, слышится чудовищный звук, который, разумеется, приводит меня в неописуемый восторг, вначале я округляю глаза, а затем заливаюсь искренним смехом. Вдруг в комнату врывается заспанная мама, и начинаются крик и взаимные претензии».

Есть ли хоть одно воспоминание, где Харви и родители втроем, и это закончилось бы счастливым спокойствием? Девушка не могла вспомнить. То ли память уже запрограммирована на воспоминания определенного характера, то ли такого и вправду никогда не было. Но эти зарисовки из прошлого, пусть и всегда приправленные разочарованием, все же такие нормальные, такие жизненные: игры, обиды, смех, непонимание взрослого взгляда на события. Такие воспоминания, может, и не похожи на рождественскую открытку, но в них есть теплота и чувства обычных людей.

Уголки губ Харви слегка приподнялись вверх, взгляд смягчился, сама того не осознавая, девушка приподнялась с кровати, на краю которой сидела, и начала вести рукой по воздуху. Сначала слегка вздрогнуло плечо, заставив прядки волос упасть вниз по спине, плечо опустилось вниз, одновременно с широким взмахом локоть взметнулся резко вверх, поднимая руку параллельно полу, позволив кисти продолжить плавное медленное движение. Харви закрыла глаза и продолжила свой робкий танец, вслед за волной нежно поставила напряженную ногу, перенесла на нее вес, сделав двойное вращение с закинутой к небу головой, почти не останавливаясь, медленно начала падать вбок, контролируя каждый кусочек тела, сначала вес на скошенном голеностопе, в противовес ему направлены руки, создающие ощущение плавности, теперь касается пола голень, обнаженное бедро, мягко поставленная рука, последней на тело ложится ткань рубашки, которая, вздыбившись, словно парус на ветру, теперь опадает, прикрывая наготу, следуют резкие движения грудью, гиперболизировано символизирующие удары сердца… Внезапно глаза Харви открылись навстречу реальности, и чары рассеялись. Харви смущенно вскочила с пола и осела обратно на краешек кровати, подтянула стройные ноги к груди и упала лбом на свои колени. Мыслить через танец всегда было так естественно, а теперь не получается. Хотя по-прежнему в танце есть ответы на все вопросы.

Вряд ли бы кто-то оценил танец, состоящий сплошь из равномерных и плавных линий. Танец без акцентов и широких движений, без ритма и динамики не способен удержать внимание зрителя. Равно как и каждый жаждет, чтобы его жизнь сама была картиной, а не ровным фоном к ней, а значит, нужны эмоциональные всплески, выхватывающие что-то с самых глубин нашего существа, кружащие голову. Приключения малые и большие – гуашь жизни, создающая многомерность и акценты, рисующие ее суть. Желая проживать картину целиком, Харви скорее с трепетом относилась к детским воспоминаниям, где был смех, пускай даже за ним и следовали слезы. Девушка прокручивала их как удачную хореографию, в которой есть то, что цепляет глаз, то, ради чего стоит смотреть.

В детских воспоминаниях Харви много тепла и запаха. Этот запах нельзя ни с чем перепутать, он ни что не похож. Это запах объятий. Запах заботы. Запах бабушки. Воспоминания полнятся бабушкой и жизнью в ее семье, где все кутается в теплоту семейного очага. Там, где семья – это смех, совместные ужины, где все делят радости и печали друг друга. Где даже если печенье или конфету легко купить, последняя все равно делится между всеми поровну. Бывает ли так в действительности? Бывает. Такие семьи оправдывают саму концепцию семьи, в которой нет ничего сверхъестественного, кроме того, что каждый силен силою всех ее членов. И только так, будучи объятым горячим сердцем большой семьи, не оставляешь места для раздирающей болезненной пустоты внутри, которую так или иначе чувствуют столь многие одиночки, пусть успешные, пусть веселые, пусть абсолютные неудачники. Все они почти каждую секунду своего существования стараются избавиться от давящего ощущения внутренней пропасти, которое душит и постоянно сбивает курс. Секрет избавления от этого недуга так прост и так сложен – создать или стать частью обычной счастливой семьи. Харви знала это наверняка, ведь испытала сама, живя у бабушки.

Воспоминания тех лет жизни у бабушки складываются из смеха, совместных дел, взаимопомощи, радости облегчения от разрешения семейных проблем. Конечно, есть горечь обиды и несправедливости, которая присуща любому ребенку, неизбежно сталкивающемуся со взрослым, вынужденным отбивать постоянно атакующие проблемы, а потому не всегда способному с пониманием относиться к детским проявлениям любознательности. Но горести в воспоминаниях Харви гораздо меньше, чем той любви, которая, казалось, была такой же естественной, как воздух.