Лесли Лорейн - По чужой дороге

Вот тут и началось. Тётки да мамки в каждом нежном вздохе или в кротком молчании, в мягком движении или в сонном покое пытались уловить дурные отклонения в здоровье маленького Коли. Логика была проста – женщина в столь позднем возрасте не может родить полноценное здоровое дитя. Галина же, само собой, души не чаявшая в своём бесценном малыше, боясь не заметить или случайно пропустить по неопытности первичные симптомы возможной болезни, покладисто, с благодарностью прислушивалась к помощницам. Чтобы ребенок не простудился, даже летом его кутали теплее, потому как женщины единодушно сошлись во мнении – у маленького Коли пренепременно обязан быть слабый иммунитет. Мать видела, ребёнок вялый и потеет, но запуганная так называемыми «учителями», всё равно боясь застудить, и со временем превратилась в курицу, трясущуюся над цыплёнком.

Выходя прогуляться с сыночком, немолодая пара молодых родителей слышала вслед смешки местной малолетней шпаны: «Бабка с дедом Колобка по сусекам намели». В спины летел глумливый хохот, но Галина и Пётр, философски размышляя, предпочитали не связываться – за правду не бьют, как говорится.

Позже у немного подросшего Коли заподозрили пищевую аллергию. Бабке вдруг стало казаться – внук немного отекает и чешет щёчки. Врач ничего страшного не обнаружила, но бабка всё равно настаивала, почему-то считая, что причиной болезни стало нечто съедобное. Так Колю посадили на диету. Сначала из рациона пропали конфеты и пряники, а позже, когда бабка увидела улучшения, исчезли хлеб и макароны. Без этих продуктов розовые щёки пухляка быстро сдулись, а глазки стали грустными.

В первый класс Коля пошёл, напялив на нос объёмные очки с толстыми линзами. Взрослые посчитали – природа не одарила первоклашку острым зрительным аппаратом, а организму нужно помогать. Очки мешали, всегда не вовремя спадали с носа, ребята дразнили, подавляющее большинство девчонок тоже, остальные внимания не обращали совсем. Но самое ужасное, зрение и впрямь стало портиться.

Самым болезненным стал запрет на активные игры, когда лет в девять у Коли обнаружили новый недуг – детский остеохондроз. Воспрещалось играть в мяч, бегать, не могло быть и речи о том, чтобы залезть на дерево и уж тем более (вообще страшный сон матери) – спрыгнуть с него. Мать боялась, что во время весёлой игры с мальчишками его могут толкнуть, и, ударившись, сын навсегда останется инвалидом. Как только мальчик не пытался объяснить – у него не болят ни спина, ни руки, ни ноги, ни даже уши, мама была непоколебима. Галина свято верила в свой материнский долг, который старалась исполнять на полную катушку ответственно. Уже являясь немолодой женщиной, сама нажила предостаточно болячек и, опираясь на собственный опыт, надеялась предугадать любой недуг ребёнка, больше всего на свете боясь, чтобы с Колей не случилось худое. Повзрослев, Николай понял мать, страшащуюся осуждения родственниц и соседских мамочек, дико уставшую от издевательств за годы бесплодия. Она просто стремилась стать не хуже других. И она очень хотела, чтобы её признали хорошей матерью. Но вот только окружающие так и не смогли принять поздние роды Галины и считали всего Николая одной сплошной болезнью.

В подростковом возрасте друзей у Николая не было, болезненного паренька избегали ровесники, им было попросту неинтересно с ним. Да и сам Коля вырос замкнутым и стеснительным. В свободное время развлекал себя чтением, ставшим любимым занятием. Читал всё: романы, басни, стихи. Книги, попавшие в руки, становились лучшими друзьями, перечитывались по несколько раз, а отдельные, особо понравившиеся отрывки – заучивались наизусть. Он даже пытался сам что-то рифмовать и сочинять, но получалось как-то нелепо.

Иногда в гости приходили сестра отца с сыном Денисом, проживающие неподалёку, на соседней улице. Денис рос мальчиком хулиганистым, непослушным, но его визиты вносили хоть какое-то разнообразие в скучную жизнь Коли. Мальчишки вместе выходили прогуляться, Галина при этом не советовала сыну покидать пределы двора без важной надобности и впадала в переживания, если, выглянув в окно, не находила его в своём поле зрения.

Однажды Денис и Коля сидели в чужом дворе на деревянной лавке с коряво выцарапанными кем-то инициалами «Р+Т». Парням было тогда лет по семнадцать, у Дениса уже пробились усы, и он частенько горделиво хвастался признаком взросления перед Колей, у которого ещё даже лёгкий пушок не тронул нежную кожу.