Вероника Айская - Самка человека, или Конец жары. Роман в стиле импрессионизма

– Допустим – мне понравится. И что? Дальше – что? В лучшем случае, еще один эксперимент на твои пол-два-три года? Я сразу скажу, что не удовлетворю твоим требованиям как жены . Совершенно очевидно, что мы с тобой разные люди. Слушай, ты попросил помочь взглянуть на свои прежние пробы иначе. Но, похоже, ты соврал. У тебя был план? Я дура, конечно, признаю. Поверила в твою честность.

– Хорошо, я тебя больше не трону. Сегодня. Завтра поговорим, – он ушел. И больше не тронул. Сегодня.

Она заснула, когда шторы на окнах стали светлеть. Разбудил визг телефона. Он ответил.

– Чего ты телефон не выключаешь? Я спала 2 часа.

– У меня работа. Сама виновата. Ни секса, ни сна. Ночь мне испортила.

Он уехал, велев ей отмыть холодильник. Ну, да, хоть шерсти клок. Она заодно убралась в кухне и в зале. Вышла из дома и уселась на ступеньки крыльца. Было солнечно и к полудню разогрелось почти летним теплом. От сосен за оградой заманчиво веяло смолистым эфиром. А хвоя все еще желтоватая – весна все же очень растянулась. Она понимала, что Олег так просто не отстанет, и готовила ему речь. Вернее – фразу. Еще вернее – тон. Нужно уверенно и жестко. Своей покровительственно-хозяйской манерой общаться Олег походил на министра-администратора из «Обыкновенного чуда». И ухаживать ему тоже некогда. Только ей подчиняться ему уже давно не хотелось. Жаль, что у нее нет мужа-волшебника. И дома – не он у нее, а она – у него. Женя невольно снова вспомнила того другого Олега и тот момент, когда позволила себе так безрезультатно влюбиться. Тогда случайно она услышала его реплику – на что? – других его собеседников она и не слышала, отреагировав только на его голос: «Женщина расцветает полностью только после третьего ребенка. Вот эта величественная грация, которая появляется во время беременности – уже не проходит, и остается в ней насовсем», – и столько было поэзии, уважения и трепета в его голосе, лице, словах, что сердце Жени ухнуло в теплое уютное к нему доверие. И в этом их большая разница. А все-таки напоминает… Хотя, ведь и в комплекции: тот Олег был собран и подобран, а этот – а ведь младше на пять лет – уже растекается вширь и везде с заметной перспективой расплыться до серьезных размеров.

Он приехал днем.

– Сейчас я буду спать, а потом ты мне все расскажешь. – Через час она его разбудила, как он ей поручил. – Ну, рассказывай, – он вышел на крыльцо, и обнял ее за талию, – ты передумала?

– Послушай меня, пожалуйста, – она вывернулась из его руки. – Если следующая ночь будет такой же, как предыдущая, – я очень прошу тебя, отвези меня сейчас на автобусную остановку, я поеду в город и поищу себе жилье.

– …Стойкий оловянный солдатик… Хорошо, я подумаю и скажу, – его глаза слегка посерьезнели. Он ушел одеваться. Вернувшись, он был совсем серьезен и опять вполне искренен, – давай так. Ты оставайся здесь. Если я справлюсь с собой, – я останусь ночевать в городе, а утром приеду и отвезу тебя к твоему мануалисту. А если я увижу, что не могу с собой справиться, то я приеду сюда…

– И?.. Не поняла?.. – она нервно засмеялась, – и тогда я могу пенять на себя?

– Подожди, не перебивай… Я приеду и ты еще раз мне расскажешь про себя. А если мне это не поможет, то я уеду в город на ночь. Но я обещаю тебе, что больше я тебя не трону, если ты не захочешь. Договорились?

Она его даже зауважала. Он был очень правдив.

– Договорились. Только оставь мне ключи от ворот. Я не удеру с ними. Я хочу по сосняку погулять.

– Вот ключи. Подай мне телефон, он лежит на подоконнике у входа. – Она вынесла мобильник. – Ну, вот, ты же умеешь быть послушной, – его глаза заглядывали в ее, ища этого послушания.

Она сразу вышла в сосны. Молоденькие, стройные, тонкие. Женя с сочувствием, радуясь своей снисходительности, слушала стенания своей собственной плоти, безоговорочно воспринимая их бесполезными в данной встрече при данных обстоятельствах.

Вечером он приехал поздно – видимо справлялся с собой – с бутылкой вина и фруктами. Зажег только бра. Наполнил бокалы.

– Выпьем за знакомство. – Выпили. В халате, откинувшись в кресле, следя за ее движениями, он повелевал ей включить телевизор, подать пульт, принести нож, – А у тебя классно фигура… сохранилась для 30.

– Можно подумать, 30 – это 60, – пожала она плечами.

– Ну, кто-то и в 30 расплывается, – настаивал он на комплименте.

– Ну, кто-то и в 15. У нас порода другая, – отмахнулась она.

– Ну, я слушаю, как ты докатилась до жизни такой? – Он вернулся к своей иронии.