Виктория Чуйкова - Любаша. Сборник рассказов и миниатюр

«Кто, что, к чему?» – понеслось в ее голове. Рука передвинулась, завладела коленями. Вслед за этим завыл сыч. Любаша почему-то решила, что это именно сыч, и непроизвольно спросила: «К худу или добру?»

– Хууудуу! – раздалось у ее ног. Любовь покрылась холодным потом. Ее разворачивали и укладывали на спину. Как бы она не сопротивлялась, но то, что было рядом с ней, уже навалилось на нее всей своей тяжестью, возвеличившись над головой, дыша затхлостью ей в лицо.

– Господи! – крикнула любовь, не открывая рта. Грудная клетка ее потрескивала от мощи, а ноги, хоть и были придавлены к кровати, раздвигались. – Домовой… – пролетела очередная мысль. И Любаша, оставив физическое сопротивление, ясно понимая, что перед ней нечто иное, потустороннее, нереальное для здравого смысла, принялась вытаскивать из памяти молитвы. Смех в ответ ударил ей по губам, но она не унималась:

– Отче наш! – давящее на нее тело приподнялось, и она вздохнула немного легче. Ибо ЭТО, пусть на миг, пусть просто поиграть, или еще что, но сняло свой груз. – Отче наш! – повторила Любаша шепча. Когтистая рука легла на рот, оставив попытки убрать одеяло. Это было неприятно до рвоты. Сжав губы, чтобы гнусность не залетела внутрь, Любаша старательно, выводя каждое слово, смотря в горящие и насмешливые точки – глазницы, продолжила: – Господи! Прости меня грешную, неграмотную, глупую! Пощади! Не ради чего-то, а ради детей! Научи, Господи, праведности! Ниспошли молитву спасения. Верни ангела хранителя, ибо обидела я его делами своими, необдуманными. – хохот и вот она уже слышит, как одно колено, между ее ног, уперлось, давая свободу рукам. – Отче наш! – первые строки молитвы всплыли в голове, как написанные. – Отче наш, сущий на небесах! Да святится Имя Твое! – рука легла на ее грудь и раздвинула ворот рубашки. Вторая по-прежнему закрывала ей рот. – Да придет Царствие Твое, да будет Воля Твоя! – миг и обе руки сомкнулись на горле, сдавив его, как хрупкую шею голубки.

Воздуха не хватало. Любаша, теряя сознание, старалась договорить. Хрип и свист смешивались с ее словами. – Да придет Царствие Твое!… Прости нам грехи наши, как я прощаю грехи должникам своим… Избавь меня от Лукавого! Ибо Твое есть Царство и Сила и Слава. Во веки Веков! Аминь!

В голове закружилось, быстрее и быстрей. Горящие точки превратились в воронку и разбились на множество искр. Она погрузилась в невесомость. Шум в ушах сменился свистом и… вдруг, голос, хриплый, отвратительный, шипящий:

– Ах ты, женщина…. Звала, требовала, зазывала. Имя мое много раз повторяла. А как пришел, так не люб. Жена! Зачем Господа в свидетели звать, если сама хотела? Ангела ей подавай! Распутница! – Удар, второй. Любаша уже не понимала, кровь ли в висках, или это ОНО ее поучает. Боль появилась во всех ее клеточках и концентрировалась в сердце. А он продолжал: – Ладно, мы еще встретимся. Но на моей территории!

Заорал петух, откуда он взялся, было не понятно. Заря вспыхнула, указав путь слезам и, Любаша отключилась, забывшись в полном мраке своего сознания.

****

2009 год, Лена выросла, проработав год за границей, вышла замуж за голландца. Солидного, состоятельного и забрала родных к себе. Наташа, назло всем врачам, не умерла, как прогнозировали в 30 лет. Правда и не выздоровела. Как и раньше, возится по дому, пишет стихи, музыку, складывая в ящик стола. Любаша постарела, сменила работу, но не сменила характер. Да и как его сменить – человек слаб. Правда не заглядывает больше в отдушину, не зовет к себе невесть кого, но и не молится, чаще нужного. И только муж ее, сгинул неведомо куда, с того самого дня, как она поэкспериментировала советы услужливой тетки…

2012 г.

Приморский бульвар пестрел нарядами лениво гуляющих людей. Май. Краткий дождик освежил дорожки, придал свежести траве и омыл молодые листочки. Воздух наполнился запахом цветов, распустившихся не только на клумбах, но и повсюду, где нашлось свободное место от бетона.

Мелодичный колокольчик известил о приходе. Она отпустила дверь и прошла за свободный столик у окна, даже не глянув по сторонам. Здесь все было знакомо, до мелочей, и любо. А аромат кофе кружил голову.

– Вы вернулись! – радостно прозвучал над головой мужской голос. Приятный, юный, отшлифованный.

– Да! – коротко ответила она, подняв взгляд к официанту. Юноша расплылся в улыбке:

– Значит, как всегда?

– Да! – так же кратко согласилась она, кивнула и одарила официанта ответной улыбкой. Парень как держал меню в руках, так и унес его с собой, не предложив даже взглянуть. А она, отвернулась к окну и принялась рассматривать проходящих мимо людей, предполагать, кто есть кто, рисовать истории, списывая их с лиц. Дождик оставил следы на стекле, придавая улице загадочности от расплывчивости потеков.