Екатерина Митрофанова - Дарю тебе небо – Любовь Ласточки. Брачная ночь

– Я, кажется, уже говорил несколько лет назад, что ты красавица? – Его голос стал мягче и ниже, чем за всё время их знакомства.

Лида кивнула и невольно сморгнула зависшие на ресницах алмазинки-слезинки на своё лежавшее на колене запястье.

– Теперь я могу сказать больше, – продолжил Стас. – Ты королева. Королева этого посёлка, королева Небес и воздуха и… моя единовластная королева.

Он начал расчёсывать волосы Лиды плавными и уверенными движениями. Зубчики расчёски покалывали кожу головы, а кончики пальцев Стаса ласкали ей шею, приподнимая пряди и пропуская их через расчёску длинными широкими взмахами.

Лида полностью отдалась во власть этих потрясающих ощущений, то тихонько постанывая от неведомого ей доселе удовольствия, то замирая от восторга.

– Нравится? – тихо спросил Стас, снова и снова погружаясь расчёской в это каштановое великолепие.

– Очень! – отозвалась Лида, ничуть не покривив душой.

– Тогда я наберусь смелости и попрошу разрешения завтра утром сделать тебе причёску.

– А ты… умеешь? – уточнила Лида на всякий случай. Вопрос прозвучал глупо – особенно после его уверенных манипуляций с её волосами.

– Умею, – ответил Стас. – Успел напрактиковаться в детские и юношеские годы, когда моя мать заболевала, и ей самой становилось это сделать не под силу.

– А ты останешься со мной сегодня… на ночь? – Лида взглянула на него с такой отчаянной надеждой, что сердце Стаса готово было разорваться от вновь нахлынувшей нежности.

– Останусь, если ты захочешь, – тихо ответил он. – Я помню наш уговор и обещаю к тебе не приставать.

В глазах Лиды отразилась благодарность.

– Не волнуйся, – серьёзно проговорил Стас. – Я всё понял и очень сожалею о том, как отвратительно вёл себя с тобой несколько минут назад.

– Правда? – Лицо Лиды просияло небесной улыбкой. – Нет, ты не шутишь? Ты в самом деле понял то, что я хотела до тебя донести?

Стас не выдержал, обнял Лиду за плечи и тихонько, совсем по-мальчишески расхохотался.

– Почему ты смеёшься? – спросила Лида, насторожившись.

– Потому что дурачки мы с тобой оба. Как есть дурачки и дети малые. Мы же жить друг без друга не можем – это и невооружённым глазом видно, – а всё равно строим какие-то козни, сочиняем препятствия к тому, чтобы быть вместе, да ещё и обижаемся на всю эту сущую дурость и ерунду.

– Если ты про роспись в ЗАГСе, то я вовсе не считаю это дуростью и ерундой, – снова чётко обозначила свою позицию Лида.

– Да понял я уже, Лидусь, не суетись, – ответил Стас. – Всё я понял и согласился на все твои условия. Хотя то, откуда у этих твоих тараканов растут ноги, и обижает меня изрядно, не скрою.

– А откуда, по-твоему, растут ноги у этих тараканов?

– Просто ты всё ещё не вполне мне доверяешь, – ответил Стас. – Боишься показаться легкодоступной, если зайдёшь дальше, чем пустят тебя твои принципы, до того как нас распишут в ЗАГСе, ведь так? Считаешь, что я стану меньше тебя уважать и хуже к тебе относиться, если между нами что-то произойдёт… до ЗАГСа. Верно?

Лида удивлённо подняла голову. Она была по-настоящему поражена. Стас бил сейчас, что называется, не в бровь, а в глаз. Озвучил её тайные мысли и опасения. И то, с какой лёгкостью он сейчас говорил о тех основных страхах, с которыми она боролась весь сегодняшний день, её едва ли не оскорбило до глубины души.

Стас мягко развернул девушку к себе за плечи и своим настойчивым взглядом заставил её посмотреть себе в глаза – точно так же, как он это сделал пять лет назад, когда Лида умирала от паники и стыда из-за того, что ему довелось увидеть на близком расстоянии её рубец.

– Я не знаю, способна ли ты сейчас услышать то, что я собираюсь тебе сказать, – начал Стас, внимательно и как-то особенно нежно вглядываясь в её зелёные глаза со сверкавшими на ресницах алмазинками слезинок. – Способна ли протиснуться мимо армии собственных тараканов, чтобы иметь возможность это услышать? Как ты считаешь?

– Я… попытаюсь, – уклончиво ответила Лида.

– Тогда тебе следует понять, что все твои страхи и опасения, которые я ранее озвучил, не имеют под собой основания. Неужели ты всерьёз считаешь, что я стану меньше тебя уважать и хуже к тебе относиться, если ты окажешь мне величайшую честь и позволишь любить тебя? Если ты и в самом деле так думаешь – хорошего же ты мнения обо мне, нечего сказать.

Лида порывалась отвернуться, чтобы стереть слёзы, которые уже полностью заволокли её глаза и готовы были пролиться на её лицо, но Стас удержал её за запястья, и по лицу Лиды прочертились две влажные дорожки.