Мира Медунова - Солнце и гром

Вопреки его ожиданиям, блондин управился очень быстро и вышел из ванной, наверно, минут через семь после того, как скрылся в ней. В сухой одежде, опрятный и свежий, он казался самым счастливым существом на земле. Даже улыбался, как дурак, хотя Джеймс в глубине души получал удовольствие от этой улыбки.

Сам он провел в ванной еще меньше времени. На нервы действовала невозможность узнать, о чем говорят двое друзей за дверью. Он с ужасом осознавал, что ему хочется контролировать чуть ли не каждый шаг Альваро, следить за каждым его действием, не оставлять одного ни на минуту… Он почти ненавидел себя за такие мысли, но не мог перебороть их. Его воля была над ними не властна.

– А где вы спать-то собираетесь? – спросил Демарио, как только Джеймс показался из ванной.

– А сколько сейчас времени? – поинтересовался Альваро, удобно развалившийся в кресле у окна.

– Третий час.

– Сам-то почему не спишь в такое время?

– А то ты не знаешь. Для меня как раз сейчас вся жизнь и начинается.

– Ну, и для нас тоже. В ресторан мы по-любому пойдем.

– Отличный план. Может, и в клуб тогда заглянете? Сегодня Брудо выступает.

– Что скажешь, Джеймс?

– Как хочешь. Я не против.

– Отлично. Тогда…

– Дам я вам по номеру, не беспокойся. Благо, места есть.

– Да нам и одного двухместного хватит.

– Говорю же, есть места. Прекрати уже в чужака играть. Это обижает.

– Ты настоящий друг, – Альваро встал и легонько приобнял Демарио. – Навек в долгу.

– Не начинай. Вот ваш пропуск в клуб. В ресторане тебя знают. Ключи от номеров принесет кто-нибудь из официантов.

– Не мог бы ты еще телефон раздобыть? Нам бы не помешало сделать пару звонков.

– Да не вопрос.

– Вот оно – высококлассное обслуживание, – засмеялся Альваро, направляясь к двери. – Обожаю тебя.

– Еще бы. Меня все обожают.

Хоть Джеймс и понимал, что это были всего-навсего дружеские подначки, все равно напрягало конкретно. Ему хотелось и на Демарио рявкнуть, чтобы перестал так свободно обращаться с Альваро, и на Донацио тоже – за чрезмерную раскованность и наглость. Но, к счастью, разум в нем все еще бодрствовал и не давал совершить столь несуразную глупость.

В ресторане его досада сошла на нет. Спокойная музыка, приглушенное освещение, красивая приятная обстановка и, самое главное, возможность единолично наслаждаться обществом Альваро – все это быстро вернуло ему адекватность и привело в отличное расположение духа.

Картошка, съеденная ими на пляже, лишь обострила чувство голода, и теперь они ели с удовольствием, вполне естественным после всех пережитых приключений. Разговаривать это им не мешало. Теперь они словно поменялись местами. Если поначалу говорил в основном только Альваро, то теперь настала очередь Джеймса раскрывать подробности своей жизни. И он бы поразился собственной словоохотливости, если бы она не была такой естественной и непринужденной в этой компании.

Ему не хотелось сдерживаться рядом с Альваро, да он и не пытался; охотно рассказывал о своем детстве, об учебе, которую любил всей душой, и в чутком внимании Донацио находил понимание, от которого у него внутри все так и поджималось от восторга.

– Не налегай на вино, – то и дело посмеивался блондин, отодвигая от него пухлый фужер. – Это «Королевская Ветвь», неопытных от нее в два счета развозит.

– Так видно, что я неопытный?

– Заметненько.

– Ну и что? Ты ведь меня не бросишь?

– Не рискну.

– Только ноги под колеса не суй.

Альваро заржал, Джеймс тоже поплыл от смеха, они так близко наклонились друг к другу, что чуть не стукнулись лбами. Потом Альваро снова что-то спросил об университетской жизни Джеймса, и разговор снова перешел в приятный для обоих монолог. Пока они сидели, один из официантов принес им на подносе телефон, и по пути в клуб Альваро сделал несколько звонков, предупредил подчиненных, что вернется домой не раньше утра.

Джеймсу тоже необходимо было это сделать (он предупредил о том, что задержится, но не сказал, что вовсе не вернется), но думал он, идя рядом с Донацио по длинному коридору, совсем не об этом.

Странное чувство душило его, ощущение, будто что-то идет не так, будто он срочно должен сделать что-то важное, абсолютно необходимое, но он никак не мог ухватиться за суть собственной уверенности. Грохочущий шум буйствующей дискотеки, вырвавшийся диким зверем из-за массивных черных дверей, заставил его почувствовать еще большее беспокойство, странную болезненную неудовлетворенность, которую ему во что бы то ни стало нужно было скрыть от Альваро. Тот между тем завершил последний звонок и протянул ему телефон: