Татьяна Грачева - Анасейма

Они впервые отдыхали в Штормовом и приехали без определенных планов, подыскивая съёмное жильё. Привёл их в посёлок слух о том, что недалеко, прямо за территорией заповедника, есть нудистский пляж. Только вот небольшой клочок песка перед морем, где оголялась группка людей, на полноценный пляж не тянул.

На июнь «скворечник» Юдиных оказался незабронированным, семья, что ожидалась на этот период лета, внезапно отказалась от поездки из-за непредвиденных проблем со здоровьем. Задаток остался Юдиным как компенсация. По поводу потерянных курортников Счастливчик не переживал, охотников снять жильё всегда было предостаточно, только в этот раз приходилось брать кота в мешке. Двух подруг он переманил у соседа – из вредности. По правде говоря, бесстыжих курортниц Счастливчик увёл у него прямо из-под носа. Фёдор рвал и метал, заглядывал за забор с затаённой обидой. Сразу две женщины, настроенные на летний роман, да ещё, как оказалось, не отягощенные моралью, очутились на территории противника.

Вскоре Счастливчик пожалел, что приютил эту парочку. Большую часть времени они развлекались в Анапе или на пляже, но пару раз пришлось выгонять совсем обнаглевших ухажёров, бродивших по двору в чём мать родила. Когда гостьи наконец-то съехали, Юдины вздохнули с облегчением, но отношения с Фёдором стались натянутыми.

Через пару дней в домик заселился Дуги – нелюдимый лохматый тип. Сухощавый, сутулый, с высушенной кожей, будто он всю жизнь провёл под палящим солнцем. Дуги приезжал каждое лето меньше чем на неделю, с тощей сумкой и зачехлённой гитарой. С компанией не навязывался, большую часть времени сидел на берегу или за домом, под раскидистой черешней. Марина привыкла к его ежегодным появлениям, как к незыблемой традиции. Видимо, он начал наведываться так давно, что родители перестали обращать на него внимание и приглашать к столу. Он явно обозначил дистанцию и ни с кем не общался. Дуги был единственным постояльцем, который настойчиво сохранял одиночество, окружая себя стеной молчания.

Марина не трогала молчуна, подозревая, что он немой, пока однажды тот сам с ней не заговорил. Это произошло на пирсе три года назад. Он смотрел на море, закрыв глаза, словно вдыхал его. Ветер трепал его распущенные волосы, перебирая неаккуратные косички в бороде. Среди пегой растительности мелькали цветные нитки, стягивающие косы.

– Море живёт в тебе.

Марина огляделась, не сразу сообразив, кто с ней заговорил.

– Что?

– Морская…

Марина давно знала, что означает её имя, и только пожала плечами.

– А тебя как зовут?

– Дуги.

– Странное имя. Что это значит?

– Тёмный поток.

На этом их первая беседа и закончилась.

С тех пор молчаливый постоялец, ни капли не похожий на обычного отдыхающего, разговаривал не только с бродячими собаками, но и с ней.

В это лето он, как обычно, разгуливал в одиночестве, что-то нашептывал в густую бороду, укрепляя репутацию сумасшедшего. Первый день провёл на пирсе, на второй взял гитару и, расположившись в тени черешни, принялся наигрывать печальную мелодию. Увидев Марину, прошептал, словно ни к кому не обращаясь, будто пропел начало песни.

– Анасейма.

Она вздрогнула. Так её называл только Илья и то всего один вечер, накануне отъезда в Москву.

Встретившись глазами с Дуги, Марина указала на себя пальцем, словно вопрошая: «Это ты мне?»

Мужчина кивнул и указал движением головы на примятую траву рядом с собой.

Марина приблизилась к нему и опустилась на колени напротив.

– Какая у тебя гитара…

– Красивая?

– Старая.

Дуги ласково погладил инструмент.

– Она и есть старая. Хочешь, научу играть?

Марина тронула струну и сморщилась, когда та отозвалась тонким звоном.

– Папа сказал, что я нетерпеливая, и у меня слишком маленькие пальцы.

– Это с возрастом проходит. Научить?

Марина недоверчиво сощурилась.

– А давай.

Всю неделю, что Дуги прожил в «скворечнике», они виделись каждый день. Правда, одолеть гитару Марина так и не смогла, но охотно слушала, как на ней играет сам нелюдимый постоялец. Голос у него оказался необычный, хриплый, с раскатистым рыком, напоминающим рёв моря во время шторма. Песни он пел странные: об утопленниках, хищных русалках, затонувших галеонах, наполненных пиратским золотом, морских духах, заманивающих людей в пучину. Татьяна тоже любила сказочные сюжеты в песнях, но никогда они не были такими мрачными, как у Дуги.

Марина больше не вздрагивала, когда он называл её Анасеймой, теперь он обращался к ней только так и каждый раз хитро прищуривался. Как-то сразу она перешла с ним в беседе на «ты», и это не смущало Дуги, а Марина по-другому и не могла. Он был словно вне возраста и общественных норм.