Вячеслав Репин - Халкидонский догмат

– Удивительно, – сказала незнакомка.

– Что именно?

– «Моби Дик» – это вообще потрясающая вещь… Как раз перед отъездом попалась мне в руки.., – после паузы заявила она, и на щеках у нее появились ямочки. – Я имею в виду книгу. Вы читали?

– Кто же не читал «Моби Дика»…

– Вы извините… Неожиданно. Книга на русском, русский шрифт… Здесь, в Париже, трудно не обратить внимания. Простите, что отвлекла… – Она оробела.

Синие потертые джинсы, поверх что-то розовое, в хвост собранные на затылке светлые волосы, на коленях глянцевый журнал с сиреневой косынкой вместо закладки, – так обычно выглядят состоятельные американки, приезжающие пошляться летом по Парижу, чтобы вспомнить молодость, и предпочитающие не выделяться из толпы.

– Вы, наверное, туристом? – спросил я.

Незнакомка помедлила и кивнула.

– Из Москвы?

Она опять кивнула.

– Вам не повезло. В такую жару попасть в этот город!

Она скользнула по мне оценивающим взглядом и обронила:

– В Москве еще хуже.

– Сейчас? Летом?

– Там очень жарко в этом году.

Я помолчал и сказал:

– Никогда не думал, что женщинам может нравиться «Моби Дик». – Я показал на свою книгу: – Это мужская литература.

– Вы правы. Но лично я и «Тремя мушкетерами» зачитывалась. – В глазах у нее появилось что-то тающее, обескураживающее.

Я стал присматриваться к ней с некоторой опаской.

Тут она вдруг спросила:

– Вы и сами, наверное, пишете?

Я отложил Мелвилла на скамью и признался: мол, да, она попала в точку, но не совсем. Уточнение прозвучало неубедительно.

– Не совсем… то есть как?

– Пишут многие, а писатель – это звание. Не всегда заслуженное, но что поделаешь. Чтобы его заслужить, нужно зарабатывать на жизнь пером. А мне чем только не приходилось заниматься, – выдал я без комплексов; прямолинейность я предпочитал с некоторых пор хорошим манерам, это спасало от фальшивых отношений. – Во Франции русской литературой не прокормиться. Многие пытались, да как-то…

– Зачем же здесь жить… писателю? – добавила она.

Что на это ответить? Я только развел руками.

Мы помолчали. Няньки повытаскивали из песочницы малышню, стряхнули с каждого по отдельности какой-то сор, труху, песок, и шумной гурьбой все они стали удаляться по аллее к выходу.

Соотечественница принялась мне объяснять – по-видимому из вежливости, раз уж первая вступила в разговор, – что в Париже не была уже два года, а до этого приезжала во Францию по два-три раза в году, сопровождала мужа, который работал в какой-то финансовой корпорации, полуроссийской, полушвейцарской, поэтому ему и приходилось часто ездить, а ей вместе с ним.

В ее оговорке, что она замужем, я уловил некую паузу, что-то вызывающее. Я опять посмотрел на нее с опаской…

Вместе с мужем они исколесили весь мир, продолжала она откровенничать. Но в Париже как правило не засиживались. Как только удавалось выкроить время, садились в TGV и отправлялись погулять на Лазурном берегу, в Ниццу, в Монако.

– Одним словом, вы из тех, кто от перемен только выиграл? – спросил я, прекрасно понимая, что вопрос бестактный.

Она не сразу поняла и заколебалась.

– Да, наверное. Мой муж – обеспеченный человек. В этом есть что-то постыдное?

– Да нет, почему же, – пошел я напопятную.

Какое-то время мы наблюдали за спущенным с поводка лабрадором. Песочной масти, молоденький, очень резвый, пес гонял до махров обглоданный теннисный мяч и с какой-то не собачьей грацией вываливал его каждый раз из пасти к ногам пожилого хозяина, чтобы тот вновь его куда-нибудь запустил. И хозяин вновь бросал мячик как можно дальше. Это могло бы продолжаться до бесконечности, если бы мячик не плюхнулся в водоем. Неугомонный пес собрался лезть в воду, но хозяин окриком удержал его.

– На юге Франции летом жарища, – пожаловался я. – Похуже, чем в Париже сегодня. Не всем нравится. Не все любят такой рай.

– Мы тоже решили ехать не на юг, а к океану… Сколько раз во Франции, и ни разу не видели океана… здешнего… представляете? – посетовала она таким тоном, будто признавалась в чем-то предосудительном.

– Вы много потеряли, – поддержал я. – И куда, если не секрет?

– В Бретань. В Ла-Боль.

– Чудные курортные места. В сам Ла-Боль? В окрестности?

– В Ла-Боль… Конечно, опять попадем в гостиницу для таких, как мы… Меню в ресторане на новорусском. Официанты будут извиняться: «Я не говоришь по-русски…» – Она покосилась на меня с улыбкой. – Через агентства по-другому не получается.