Саша Зеркальный - Конструктор

Следующий рабочий день радости не принес. Дома Слава просидел до глубокой ночи и не выспался. Кофе не помогал взбодриться, а кислая физиономия Спицыной тем более. Но работа была выполнена, как положено, по мнению Лазарева, и на заявление начальницы задержаться еще денек, он ответил категорическим отказом. Чертежи к концу рабочего дня он аккуратненько сложил в папку и положил на ее стол. Лариса не нашла, что возразить, и недобро сверкнула глазами вслед строптивому сотруднику. А вот в кабинете директора, утром следующего дня, молчать не стала, когда услышала вопрос:

– Это что за хрень?

Дмитрий Николаевич рассматривал бумажки с подобием чертежей и диву давался, как раньше не возникало вопросов при сдаче их в работу.

– Цеха хранения готовой продукции молокозавода, – спокойно ответила Спицына. – Лазарев проектировал. Кажется, я говорила вам о нем.

– Лазарев? – поднял глаза на лощеную служащую Авдеев. – Насколько мне не изменяет память, он работает здесь уже несколько лет и достаточно успешно. Что же могло случиться?

– Вчера он мне заявил, что у него есть много более важных дел помимо работы и наших горящих сроков. Личная жизнь, видимо, стала на первое место. К тому же до меня дошли слухи о не совсем стандартных увлечениях Лазарева…

Авдеев с первого дня своего появления здесь невзлюбил эту Спицыну, но виду не подал, дав себе время освоиться в новом коллективе. Ему вообще было не свойственно делать поспешные выводы, но интуиция редко подводила. Он поднял взгляд на высокую, в строгом брючном костюме, с высокомерным выражением лица даму и поторопил:

– Я слушаю, – при этом прекрасно понимая, что на голову инженера конструкторского отдела Лазарева сейчас выльется ушат дерьма.

– Он гей, – доверительным тоном сообщила Лариса Сергеевна. – Мало того, он часто водит мужчин к себе домой, и все непотребство происходит на глазах у малолетнего ребенка. Я вообще не понимаю, как социальные службы закрывают на это глаза…

Спицына начала рассуждать вслух о непорядочном Лазареве, а Авдеев медленно закипал. Он всегда выходил из себя, когда люди превращали геев в извращенцев без морали и принципов. Мотивация Ларисы была кристально ясна: она хотела на место действующего сотрудника усадить своего родственника. О нем частенько заходила речь, но штат полностью укомплектован и места просто не было. Видимо Спицына решила пойти другим путем и выжить Лазарева, обнаружив его слабое место. Только не учла одного: Авдеев тоже предпочитал мужчин.

– Лариса Сергеевна, – резко прервал ее излияния директор. – Ориентация сотрудников – их сугубо личное дело. И то, чем они занимаются в свободное время – тоже. Пусть они хоть дьявола вызывают на перекрестках. Объясните мне, каким образом это может повлиять на профессиональные качества? Особенно, если учесть, что Лазарев был геем всегда?

Спицына с минуту хватала ртом воздух, явно не понимая, почему такие новости не произвели на мужчину должного эффекта. Собравшись с духом, она снова попыталась что-то сказать, но директор не позволил:

– Впредь я не желаю слышать подобных разговоров, – и, протянув папку с чертежами, добавил. – Работа должна быть выполнена в срок, невзирая ни на что. Вы свободны.

Лариса выскочила из кабинета директора с пылающими щеками. Прежде в кабинете директора её не отчитывали так, чтобы она чувствовала себя ничтожеством. В нем был внутренний стержень, и как директор он вполне себя проявил за столь короткое время.

Со всеми подчиненными он соблюдал строгую субординацию, что не устраивало Спицыну. Владимир Васильевич, работавший до Авдеева, был более лоялен к ней, если не сказать большего. К сожалению, во время его пребывания здесь Ларисе не было так необходимо устроить мужа двоюродной сестры на работу. Теперь же приходилось изворачиваться. Дабы никто из сотрудников не увидел ее смущенной, Спицына скрылась в туалете. Там привела себя в порядок и решила действовать по намеченному плану. В конце концов, у неудачника Лазарева также не было ничего общего с директором. Недолго ему осталось просиживать штаны на жестком стуле.

***

– Как это не твои? – выпучила зеленые глаза Ксения, рассматривая распечатанные чертежи.

– А вот так, – ответил Слава, размахивая перед носом сигаретный дым. – Не знаю, откуда они, но я до такого маразма додуматься бы не смог.

После разговора со Спицыной, вернее, прослушивания ее истеричного монолога о позоре, который она испытала в кабинете начальника, Слава долго рассматривал втиснутые ему бумажки. Это были чертежи, но не его, и выполненные на уровне ПТУшника. Открыв проект на компьютере, он увидел то же самое. Все файлы в порядке, кроме его. Возмущение директора стало понятным, а вот кто влез в его компьютер и зачем – нет. На перерыве он вытащил Ксению, хоть та и упиралась, рассказывая, что как раз растеклась мыслями по древу и не желает выползать за пределы милого сердцу кабинета. Теперь подруга курила, как паровоз, а Слава смотрел на нее исподлобья.