Саша Зеркальный - Конструктор

Тогда молодому отцу было всего двадцать один, и он вернулся к матери в двухкомнатную квартиру в соседнем городе. Они оба были счастливы. А Ирина спокойно отказалась от родительских прав и ушла из их жизни навсегда. Где она теперь, Слава не знал, но хорошо помнил слова, которые она сказала на прощание: "Надеюсь, у тебя получится воспитать ребенка не таким ничтожеством, как ты". Почему она считала его «таким», Слава не знал. Возможно, до нее дошли слухи о том, что парень позволял с собой делать за закрытыми дверями комнат общежития, чем он и сам не гордился. Но, как бы там ни было, в родном городе о нем никто ничего не знал плохого. Потому он продолжал жить, забыв прошлое и воспитывая свою любимую дочь.

– О чем задумался, гений? – вернул его с небес на землю приятный женский голос.

Высокая, улыбчивая девушка Ксения с длинными пшеничного цвета волосами, собранными в высокий хвост, стояла, опершись на перегородку боком и сложив руки на груди. Кабинет архитекторов располагался отдельно от остальных, потому что их бурные обсуждения часто мешали рабочему процессу коллег.

Ксюша пришла в их организацию через полгода после Славы и взяла над ним шефство. Вернее, безуспешно пыталась взять. Их рабочие места были рядом. Заметив нелюдимость коллеги, девушка быстро умудрилась наладить с ним контакт, задобрила вкусными пирожками, а потом пригласила в гости. Муж Ксении, тоже инженер, Иван отнесся к новому другу жены спокойно, даже подарил пару старых рубашек и брюк, которые оказались великоваты. После этого, на правах единственной, а потому лучшей подруги, девушка занялась перевоспитанием Славы.

В его гардеробе появились действительно стильные и дорогие вещи, в хорошем магазине оптики подобрали удобные линзы, даже выбрали модную стрижку в приличном салоне. Да только изменить в себе парень так ничего и не смог. Он не видел причин для всего этого. Зачем ему наряжаться на работу, если все и так видели его невзрачным? А ходить по ресторанам ему было просто не с кем. Так и стояли лакированные туфли в коробке, брюки висели в шкафу вместе с рубашками, линзы нашли свое место в тумбочке возле кровати.

– О том, что надо показаться врачу, – протянул Слава, откинувшись в кресле.

– Снова рука беспокоит?

– Немного. Перерыв уже закончился, между прочим.

– Правила для того и существуют, чтобы их нарушать, – заявила Ксения. – Мне всегда была непонятна эта система перерывов, ты же знаешь. У меня мысль только растеклась по древу и, вдруг, на тебе – все на выход!

– Видимо правильно вас отсадили от остальных. Дисциплину нарушаете, девушка.

– Авдеев не жалуется. У него главное результат, а не поведение. Пошли курить.

– Ксюш, я только из буфета пришел.

– Теперь сходишь в курилку. Не выделывайся!

– Лешку лучше возьми с собой, он точно не откажется.

Лешка – это программист. Его передвижение по офису тоже было неопределенным, а порой и странным. Он мог пропадать и появляться в разных концах помещения незаметно для глаза остальных коллег. Видимо, из-за своей отстраненности архитекторы и программисты быстро нашли общий язык.

– Лазарев, не будь занудой, – схватила Славу за руку девушка и потащила за собой.

Слава слабо отпирался, и поплелся следом. В их офисе дресс-код имелся, только Ксюша его не соблюдала, продолжая ходить в джинсах, футболках и пиджаках с яркими рисунками, зимой предпочитая ботинки, а летом – кеды. Только в курилку им не суждено было попасть: через пару шагов они услышали за спинами сладко-противный голос начальника конструкторского отдела – Спицыной Ларисы Сергеевны:

– Славочка! Перерыв уже закончен. Я думала, вы подготовите чертежи к завтрашнему дню…

Это был тонкий намек нежным голосом на жестокую расправу, если Лазарев не вернется на место. Друзья переглянулись. У архитекторов царила полная демократия, хотя номинальный глава отдела и имелся. Потому Ксюша уже давно бы послала эту грымзу налево и лесом в нелицеприятных выражениях. Но Слава сделать этого не мог в силу слабого характера.

– Ну, ладно. Возьму с собой Лешку, – поджала губы Ксюша и зашагала наперерез появившемуся из-за угла программисту.

Славе ничего не оставалось делать, кроме как упасть снова в рабочее кресло и продолжить работу.

Он не любил Спицыну, но открыто неприязнь никогда не выказывал. Она появилась в их компании намного позже него и практически сразу заняла должность начальника отдела, хотя знаниями не блистала. Зато владела богатым словарным запасом и высшей степенью подхалимства. На Лазарева это влияло сильно: порой приходилось делать двойную работу, но к подобному он привык еще со школы, и ему несложно было лишний раз проверить чертежи свои и коллег, после чего Спицына ставила свою красивую подпись.