Ева Мелоди - Проданная монстру

Я люблю Николь больше всего на свете. Она так напоминает мне… меня. Эта девочка не стала ярким повторением своей матери. Ничего общего с Марго! Но и на Давида она ни капли не похожа. Николь походила на меня – и внешностью, и характером. Очень хрупкая, худая, почти прозрачная. Угловатая, неловкая. Вечно все роняет, набивает шишки, разбивает коленки. Этот ребенок – все что осталось нам от сестры. Мы так много потеряли. Я никогда не поверю, что Давид может навредить ей. По себе знаю – со мной он всегда был добр. Ничего выходящего за рамки…

Да и как мог Давид посмотреть на неуклюжую лохматую девчонку, чьи руки вечно перепачканы краской – в том возрасте я мнила себя великой художницей и рисовала постоянно, все подряд. Так вот, как, если у него была невеста – моя сестра Марго. Яркая, обаятельная, громко смеющаяся, ее смех заливал весь дом, точно солнечными лучами…

Я же – всегда была бледной тенью моей яркой сестры.

Марго умела подать себя в любой одежде, ей шел любой стиль, она была всегда неотразима и шикарна, даже в простом платье или спортивных штанах. Всегда лучшая, во всем первая. Нелегко иметь такую сестру. Иногда в детстве мне хотелось быть единственным ребенком. Сейчас, когда Марго больше нет, как же мне горько, как стыдно за такие мысли!

Именно в этот момент появляется Бахрамов. Разумеется, не один. В ослепительно белом фраке, роскошный, привлекающий внимание, тащит за руку ослепительно красивую блондинку. Идеальное тело, лицо – я даже из машины вижу усилия пластических хирургов. Она выглядит очень счастливой. Его очередная пассия? Впрочем, я тоже блондинка, и, по совету тети должна предложить ему… все что угодно. Так чем я лучше его спутницы? Она-то, наверное, не падала никогда так низко, как собираюсь упасть я.

У меня еще сохраняется надежда на то, что он пойдет мне навстречу, что вспомнит робкую девочку, которая однажды набралась смелости и поцеловала его. Это был невинный поцелуй, но до сих пор храню его в памяти…

Выскакиваю из машины, прохладный сентябрьский воздух заставляет кожу тут же покрыться мурашками. Надо было накинуть куртку…

Не обращая внимания на холод, спешу вслед за парочкой. Боюсь, если не успею – мне будет нелегко найти Давида в многолюдном клубе. Если меня вообще туда пустят. Кто знает, может это место по специальным визиткам. Что я знаю о ночной жизни? Ничего. Я же серый чулок, несмотря на то, что мое лицо появляется на обложках модных журналов. Вот такой парадокс. Известная модель, ни разу не посетившая ни одного злачного заведения…

Догоняю парочку почти на ступеньках клуба.

– Давид!

Чтобы выкрикнуть это имя, мне приходится собрать всю силу воли…

Оборачивается. Впиваюсь взглядом, чтобы понять, узнал ли он меня. Последний раз, когда мы виделись я была совсем девчонкой. Невзрачной, застенчивой. Он же, как и был, остался самым красивым, самым невероятным мужчиной на этой планете. За эти годы я встречала много интересных, богатых мужчин, от которых веяло респектабельностью и большими деньгами. У моей семьи всегда был такой круг общения, да и в модельном бизнесе хватает именно такого окружения. Но никого настолько яркого, как Бахрамов. Даже годы тюрьмы не изменили его потрясающей харизмы. Наоборот, он стал, точно дорогое вино, еще выдержаннее, эксклюзивнее. Мощный, широкоплечий, смуглый. Взгляд острый, металлический, оценивающий, давит на меня.

Боже, что я вообще творю, мне надо сконцентрироваться на разговоре, на том как убедить его. Несмотря на доводы тети, я, разумеется, не собираюсь предлагать ему свое тело… Это полный бред. Ему это и не нужно… он может заполучить любую. Разве что ради мести…

Судя по нахмуренным бровям – Бахрамов не узнает меня. Но вдруг кивает. Меня охватывает трепет, удивление, даже радость. Как глупо, будто это что-то меняет…

– Пошли, – говорит коротко.

Следую за ним в клуб. Два огромных амбала на входе радостно кивают Бахрамову, словно он их лучший клиент. Стоит войти внутрь, как на меня обрушиваются запахи, звуки, шум, все это сплетается в раздражающий клубок. Я люблю тишину. Нет, работая моделью я привыкла к показам, там что теперь меня не пугает скопление народа, как было в детстве. О да, я еще то сосредоточение фобий, у меня их очень много…

Давид наклоняется к своей спутнице, что-то шепчет ей на ухо. Блондинка бросает на меня крайне неприязненный взгляд, но так, чтобы Бахрамов не заметил. Ему она дарит ослепительную улыбку, и уходит. Я вижу, как рассекая толпу точно нож по маслу, красотка вклинивается на танцпол и тут же вливается в жесткие биты репа. Красиво двигается, чувственно.