Кейт Ринка - Чудо для чудовища

Еще в девять у него была настоящая, счастливая семья – мать, отец, старшая сестра. Родители работали – отец в цеху, мать телефонисткой. Жили дружно, в пределах нормы советского достатка. А потом Вику переехал поезд. Это была страшная смерть, неожиданная. Сестра возвращалась домой после института, поздно вечером. Везла домой дефицитные продукты из города. Но какой-то урод на них позарился. Очевидцы говорили, что она пыталась отстоять свое, начала бороться с вором. Тот толкнул ее на рельсы перед самым поездом. Помощь просто не успела. Вор скончался этой же ночью от побоев, которые ему нанесли на том же перроне, за девочку. И все из-за батона колбасы и какой-то прочей хрени. С того дня все изменилось. Их семейное счастье потухло, как и глаза матери. Она просто не смогла с этим справиться…

Когда ему еще не наступило одиннадцати – мать покончила с собой, повесилась на кухне. Ей понадобилось всего несколько месяцев, чтобы сойти с ума. И именно ему «посчастливилось» найти ее, когда вернулся со школы. Отец начал пить, потерял работу. В итоге замерз пьяным на улице, на лавочке у своего подъезда. И Стас остался один, еще мальчишкой, у которого совсем недавно была полноценная семья.

Первый год пыталась помочь тетка. Забрала его к себе, в столицу, устроила в новую школу. Но он так и не смог принять другую семью, не смог избавиться от видений, которые мучили его по ночам. У него всегда была фотографическая память и бурная фантазия. И ноль тяги к учебе с тех пор. Он просто не смог учиться, сложно давалось сосредоточиться хоть на чем-то. Уговоры быстро сменились на выговоры, опоздания на прогулы, хорошие друзья на плохих. Начал убегать из дома, пока в какой-то момент просто не захотел возвращаться туда, где постоянно пилят за плохое поведение. Где подняли руку и дали подзатыльник за то, что от него пахло папиросами и пивом. И где прямо сказали, чтоб больше не смел заявляться домой в подобном виде.

Так в тринадцать лет он стал бездомным щенком, который смело и быстро приспосабливался к законам улиц. В советское время это было несложно. К девяностым уже подрос и был готов как физически, так и морально. Еще успел побывать в детской колонии, где познакомился с Барсом. Жизнь крутилась, как чертово колесо. Постоянные удары и попытки что-то и кому-то доказать. Постоянная необходимость оборачиваться, ожидая ножа в спину. Нога в ногу только со своими пацанами, когда преданность доказывалась лишь кровью. То подъемы, когда удавалось в прямом смысле сорить деньгами и покупать валютных проституток, то резкие спуски мордой в сточные помои даже порой под дулом пистолета.

Его спасла только собственная чуйка. Когда стало предельно ясно – либо он вылезает из этого дерьма, либо скоро поедет в морг вперед ногами. Да еще в стране начались перемены, как раз ему на руку. Попытался закрутить первый бизнес, не очень удачный. Зато вовремя открыл свою табачную лавку, прямо в центре столицы, в проходном месте. И как-то постепенно все пошло на лад. А потом появилась его Ольга. Она зашла к нему в лавку, чтобы купить подарок своему бойфренду. Красивая, улыбчивая, чувственная, фигуристая, синеглазая с черными волосами. С ним такое было впервые – чтоб дрогнуло что-то внутри при взгляде на девушку. Тогда он сразу решил – она будет его… и в горе и в радости, и до последнего своего вдоха.

***

Вторая ночь в чужом доме, с чужим мужчиной, который громко сходит с ума. Я думала, что не переживу это. Станислав будто решил меня выкурить. Потому что, где-то в час ночи, когда вышла из детской за очередной порцией еды, я учуяла запах далеко не сигаретного дыма. И это даже не удивило, скорее разозлило и немного расстроило. Это всегда жалкое зрелищем, когда мужчина бросается во все тяжкие, лишь бы заглушить свою боль, когда он элементарно не может взять себя в руки. Пока я думала, что с этим делать, со второго этажа повалил не только едкий дым, но и звуки тяжелой музыки – «Эй-си ди-си» во всей красе. Нужно было что-то с этим делать. Поэтому, бросив все, я поспешила наверх.

Дверь в комнату была открыта. Сам же мужчина лежал на кровати, в одежде. Он лениво курил с закрытыми глазами. Сама музыка доносилась из старенького музыкального центра, но даже его небольших колонок хватало, чтоб дрожали стены. Подбежав к нему, я всего лишь прикрутила звук, не решаясь выключить его вовсе. И стоило только обернуться, чтобы увидеть на себе суровый мужской взгляд.

– Тебя кто просил трогать мой центр?! – недовольно пробурчал он, засовывая сигарету в рот и поднимаясь с кровати едва ли не в один рывок.