Яна Ясная - Муж мой – враг мой

Чтобы угодить в подставленные руки, а на ухо свистящим шепотом прозвучал приговор:

– Ну все, девчонка, ты доигралась.

В свет меня вывозили редко. Это шло на пользу и мне, и свету. Но бал Перелома Года – одно из двух ежегодных событий, присутствие на котором обязательно для всей высшей знати Карлиона, и потому сейчас я приседала в глубоком реверансе перед его величеством Астеем Пятым.

«Спину ровнее! Голову изящнее! Движение грациознее! Взгляд опустить!» – отдавал в моей голове приказы кто-то тоном бывалого полководца, и голос его был до странного похож на голос моей сиятельной матушки.

Сама сиятельная матушка стояла позади, пропустив дочь ради традиционного приветствия его величеству, и я всей кожей ощущала ее напряженное внимание, направленное на меня. Как же, вдруг неудачная дочь сделает что-нибудь непоправимое и навеки опозорит род герцогов Аласских.

Во время нечастого исполнения мной светских обязанностей, она контролировала меня еще плотнее чем обычно, доводя до нервного истощения себя и всё окружение.

Но что толку в контроле, если я всё равно успела улыбнуться?

Улыбка, быстрая, чтобы никто не заметил, и едва уловимая, углами губ, углами глаз – чтобы не перейти границ дозволенного, и я опустила очи долу, как предписывает девицам этикет и склонила голову пред владетелем земель сих.

Я рада видеть вас, ваше величество!

В пятнадцать лет я была официально представлена ко двору, и Астей Пятый показался мне ужасно грозным. Я честно боялась его половину вечера, пока… Пока не вспомнила одинокого гостя, в которого врезалась, улизнув из-под надзора самым недостойным тэйрим образом.

Я, четырнадцатилетняя, тогда стояла и смотрела на мужчину, которого не должно было быть в нашем замке в целом и в этом коридоре так уж точно – мы не ждали гостей, уж родные дети его сиятельства герцога были бы о них предупреждены!

Мужчина смотрелся ровесником тэйру отцу, только казался более грузным, а еще – ужасно суровым! У меня сердце замерло от ужаса и затрепетало, как щенячий хвостик.

– Куда бежим, юная тэйрим [3] Обращение к незамужней женщине дворянского происхождения. ? – грозно вопросил чужак, придерживая меня за плечо.

Я обычно вру легко и ловко, приученная, что иначе ни глоточка свободного воздуха мне не видать, но вот уж дурацкая особенность – только когда ничего не боюсь. А со страху выдаю всю правду, как на духу.

Так уж повелось, что у меня, испуганной, правда звучит порой весьма причудливо, но в этот раз боги отвернулись от беглянки, и признание расшифровал бы даже любимый волкодав его сиятельства батюшки:

– На озеро…

Под взглядом незнакомого тэйра мне стало мучительно стыдно. Что же я за будущая тэя такая?! Истинные тэи не покидают покоев тайком от всего своего окружения, если им куда-то нужно – они открыто идут, а если место не стоит того, чтобы посетить его открыто, то и тайно туда настоящая тэя ни за что не наведается! Тэи не передвигаются бегом, не купаются ночью в озере и вообще…

Даже если они – только будущие тэи, и пока всего лишь тэйрим.

От этих мыслей голова клонилась всё ниже, и я теребила подол легкого платья, разглядывая мыски собственных домашних туфель. И волосы, уже разобранные служанками ко сну, свешивались каштановыми волнами скрывая горящее стыдом лицо.

Сверху хмыкнули:

– Ну надо же, озеро! А не боишься?

От удивления я даже забыла стыдиться и взглянула незнакомцу в лицо:

– Там безопасно, – как, и впрямь, дочери герцога Аласского могло грозить опасностью что-то под стенами замка Лунь!

– В озере, говорят, русалки водятся, – подначивающим тоном обронил мужчина, не выпуская моего плеча.

Но я не понимала, в чем подначка? И с недоумением согласилась:

– Да. Я же и говорю – безопасно!

Ему, кажется, весело, но я все же нахожу необходимым вежливо пояснить:

– Случись что, они меня выручат.

У Ан-Баир чешуя на скулах, прозелень в волосах и ловкие пальцы, иногда она разбирает мне волосы, чешет их костяным гребнем в жемчугах и перламутре, и оттого они наливаются блеском и силой, текучим шелком скользят в руках служанок, и камеристка ее сиятельства матушки одобрительно улыбается, собирая их в прическу… Ан-Баир и умыла бы меня, если бы я согласилась, но я не даюсь – зачем? Мне мужа не искать, а если не для мужа, для себя – то для себя я и без того довольно хороша. Ан-Баир часто жалуется на свою мать, а я… не жалуюсь – ведь это было бы недостойно, да и несправедливо – мне не в чем упрекнуть сиятельную мою матушку, она всё делает для моего же блага. Поэтому, я слушаю водяную деву молча. И завидую. Они часто скандалят с матушкой, как ни одна достойная тэя ни за что не стала бы. И любят друг друга, как могут только русалки.