Ева Мелоди - Невеста моего брата

Айсберг не пытается меня остановить. Сидит, разварившись вальяжно на диване и наблюдает как за забавной зверушкой. Затягивается сигаретой. Весь его вид говорит:

Ты серьезно думала, что я буду тебя уговаривать?

Делаю шаг назад, лихорадочно ищу глазами свою обувь. Обнаружив, подбегаю и надеваю ее. Напряжение растет, начиная напоминать натянутую тетиву, которая вот-вот порвется. Меня душит истерика, я вот-вот позорно разрыдаюсь перед незнакомцем, который только что использовал меня как… Как женщину легкого поведения, как минимум. А потом предложил продолжить веселье.

– Я никуда не поеду с тобой. Ты… все неправильно понял! – выпаливаю, надевая балетки и бросаюсь прочь.

Спотыкаюсь на лестнице и успеваю попрощаться с жизнью. Снова подскакивает адреналин, но удается в последний момент удержаться за перила. Одна балетка слетает с ноги, замечаю это когда уже бегу через танцпол. Вижу подружку, которая смотрит на меня испуганно, наверное, у меня сейчас тот еще видок. Почти врезаюсь в нее, не успев сбросить скорость.

– Радка, что такое, выглядишь так словно за тобой черти гонятся. Что случилось?

В руке Маши моя сумочка, выхватываю ее. Я не могу тут больше оставаться! Ни минуты! Иначе просто с ума сойду.

– Прости, мне срочно надо домой.

– Издеваешься? Так Зойка перепила и валяется в обнимку с унитазом. Как ее бросить? Я как раз тебя искала, чтобы дотащить ее до такси!

– Не могу, Маш, прости. Мне правда очень надо.

Если Айсберг сейчас наблюдает за нами сверху, то снова подумает про меня черти что! Надо покинуть это место, несмотря ни на что! Да, немного некрасиво перед Зоей, но надеюсь смогу объясниться позже.

– А девочки где?

– Уже уехали.

– Прости, Маш, пожалуйста.

С этими словами бросаюсь вон из клуба.

Сижу на заднем сидении такси с низко опущенной головой, обхватив себя руками. Хочется реветь в голос, только любопытный взгляд водителя в зеркале заднего вида останавливает. Я схватила первую попавшуюся машину возле клуба, она оказалась премиум-класса. Отлично, разорюсь на побеге. За рулем женщина лет сорока. В строгой черной униформе. Она едва успела открыть заднюю дверь, когда увидела меня, несущуюся к ней, размахивающую руками.

Ее сочувственный взгляд ничуть не помогает в борьбе с отчаянием.

Чувствую себя грязной, использованной, глядя на мелькающие уличные огни за окном. Впадаю в оцепенение и даже не замечаю, что машина остановилась. Я уже дома…

– Приехали? – спрашиваю зачем-то, хотя и так вижу. – Спасибо. Сколько должна?

– Две тысячи.

Черт. Это мои последние деньги. Зарплата через неделю. Просто чудесно! Несмотря на обеспеченного жениха я редко брала у Вадима деньги. Он любил делать подарки, цветы, шмотки, но я никогда ничего не откладывала. Жила без заначки, моей скромной зарплаты хватало ровно на приличные продукты и на повседневные мелочи. Я экономила на обедах и ужинах – Вадим любил есть вне дома, водил меня по ресторанам. Поэтому я свою зарплату не сильно строго распределяла. Быть неделю нахлебницей подружки – не слишком приятно.

– С вами все в порядке? Проводить, может быть, вас до квартиры? – сочувственно спрашивает женщина, глядя на мои ноги. Еще бы она поверила, что со мной все хорошо – в одной то балетке!

– Нет, спасибо большое. У меня все в порядке.

Выскакиваю наружу. Холодно. Прихрамывая иду к подъезду. Начинаю трястись. Изо рта вылетает ругательство. Золушка недоделанная! Оставила свой тапок на память Айсбергу…

Как же мне стыдно!

Выйдя из лифта, плетусь до двери Машкиной квартиры, прихрамывая. Хорошо, что у меня есть запасной ключ. Мы снимали ее вместе, пока я не перебралась к Вадиму.

Не представляю, как вернуться туда, где застала Вадима с другой… чтобы забрать свои вещи… Как посмотрю бывшему жениху в глаза?

Смешно, но меня гложет вина, хотя Вадим изменил мне раньше, чем я ему. Может нам стоит помириться? «Получается, мы достойная друг друга парочка», – говорю себе с горечью.

Первым делом стаскиваю платье и засовываю в мусорное ведро. Оно слишком пышное, поэтому не влезает, а бороться с мусоркой у меня нет сил. Захлопываю дверцу кухонного гарнитура, плевать что все равно торчит светлая ткань. Завтра. Я все сделаю завтра. Хватаю Машкин махровый халат, заворачиваюсь в него, и без сил падаю на диван в гостиной. В теплой квартире мне по-прежнему зябко. Внутренний холод, который невозможно прогнать, даже включив отопление на максимальную температуру. Ложусь на небольшую подушку, хотя понимаю, что лучше добраться до своей комнаты. Закрываю глаза.