Мари Князева - Моя! или ничья

Я поёжился:

– Да погоди, там ещё ничего не ясно пока…

На самом деле, грудь моя просто разрывалась от оптимизма и приятных ожиданий… Но всем этим мечтам не суждено было сбыться.

На следующий день Кусака пришла в универ, закованная в сталь. Ни взгляда на меня, ни слова. На всех смотрит, со всеми разговаривает – даже улыбается, зараза, а меня будто и нет здесь.

Я изо всех сил уговаривал себя наплевать, но… злился. Обижаться не умею, так что – чем богаты. Ну что это за фигня? Ну неужели так трудно подарить человеку капельку тепла? Уж чем уж я так плох? Ну задевал, задирал, подкалывал, но, положа руку на сердце, – разве обидел хоть раз по-настоящему? Да наоборот, только развлекал, чтоб не скучно было, и даже на руках носил, то есть, на плече – вон, в воскресенье. А в ответ только игнор… Плана своего я всё же не изменил: надо ведь в конце концов расставить все точки над i.

Не выпуская Кусаку из зоны видимости ни на секунду, после занятий пошёл за ней следом на почтительном расстоянии, и когда она наконец осталась одна, направляясь к остановке общественного транспорта, догнал и ухватил за плечо. Старался аккуратно, но может, и дёрнул слегка.

– Алин!..

Она обернулась, брови взметнулись, губы приоткрылись, обнажая ряд белых ровных зубов.

– Чего тебе? – привычно нахмурилась и попыталась высвободиться из захвата.

Я отпустил и принял невозмутимый вид:

– Да так, хотел тебе вчерашний долг отдать…

Кусака нахмурилась ещё сильнее:

– Какой долг?

– Ты же просила тебя поцеловать… – Я двинулся ей навстречу и навис сверху, стараясь надавить психологически. Чтоб не отвертелась. Хватит уже… бегать.

– Я?! – запищала возмущённо Кусака. – Просила?! Ты совсем с ума сошёл, Гаршин? Ни о чём таком я тебя не просила!

– Сама сказала: "целуй"! – напомнил я забывчивой малявке.

Она начала хватать ртом воздух в возмущении:

– Да ты… да я… У меня пока ещё все дома!

– А со мной, значит, можно целоваться только не в себе?! – начал закипать я.

– В моём случае – да!

И никаких противоречий со вчерашними утверждениями? Пять баллов!

– И чем это, интересно, я так отвратителен?!

– Я целуюсь только с теми, кто мне нравится, а тебя терпеть не могу! – проорала она и добавила намного тише: – Как и ты меня. Зачем нам целоваться?

Рукалицо… Женская логика в действии… она сама-то себя слышит? Неужели Кусака всерьёз полагает, что я стал бы так настойчиво предлагать поцелуй девушке, которая мне не нравится?

– И много их таких? – уточнил я, чувствуя, как холодеет в груди.

– Каких?

– Таких, которые тебе нравятся и ты с ними целуешься!

Девушка надулась:

– Это не твоё дело, Гаршин!

– Ах, не моё… ну ладно… Но заруби себе на носу, Кусака: увижу такого – дам люлей. Поняла?

Она не ответила – только ошарашенно смотрела на меня широко распахнутыми глазищами. Я развернулся и пошёл прочь – лелеять свой праведный гнев.

Алина

Так, вот я вообще не поняла, что это сейчас было… Он всерьёз собирался меня поцеловать, а когда получил отказ, то пообещал побить того парня, с которым застанет? С какой стати?!

Хорошо, что мозг, уверенный в какой-либо информации, умеет придумывать такие изощрённые оправдания происходящему, что ему любой писатель-фантаст позавидует. Сейчас вот, например, я решила, что Даня просто в своём репертуаре. Шокирует, эпатирует и провоцирует меня на какие-нибудь отчаянные действия. И вовсе он не собирался меня целовать – он собирался произвести ВПЕЧАТЛЕНИЕ, а когда впечатлительная барышня впечатлится и подставит губы – посмеяться над её наивностью и уйти в закат. Но я-то не лыком шита! Смогла отбить нападение самовлюблённого нахала и сохранить девичью гордость. Не боюсь я этого шута!

А всё-таки хорошо, что я ни с кем не встречаюсь… вдруг он серьёзно. Ну, там, например, обиделся на мой отказ и просто из ущемлённого самолюбия хочет сделать кому-нибудь больно. Мол, не мне – так никому!

Да, отлично мозг умеет заплетать косички из противоречивых фактов. Просто блестяще. Мне ещё папа об этом рассказывал, а сам у Курпатова* читал. Возможности человеческого сознания в этом плане почти безграничны!

Следом в мою покачивающуюся от тряски в троллейбусе голову пришла странная мысль про поцелуй Данила. Мерзкая, наверное, штука. То есть, процесс. Там же будут Гаршинские губы, слюни и (о, боже!) язык..! Правда, моё отвращение было скорее умственным… даже похоже на то, как будто я сама себя стараюсь уверить, что это неприятно. А когда Даня нависает надо мной со своим демоническим тёмным взглядом и прихватывает руками… ну не чувствую я отвращения в этот момент. Страх, волнение – да, но не отвращение. Он слишком… не знаю, как это описать… ну вроде того: слишком уверен в себе – тем, кто рядом, очень трудно не проникнуться этой уверенностью, что с ним всё в порядке и даже более чем. И от Дани всегда очень приятно пахнет. Даже вчера на физ-ре, когда он был весь мокрый от пота, этим потом от него веяло лишь слегка, а в основном – каким-то мужским парфюмерным ароматом, таким терпким и пряным… Я не очень-то в них разбираюсь, но мне нравится… Ох, о чём я думаю! Ничего мне не должно нравиться в Дане Гаршине! Он же шут и остолоп! И я его ненавижу… понятия не имею, отчего в последние пару дней эта ненависть качается и трещит по швам. Мы с ним так долго и упорно возводили её кирпичик за кирпичиком…