Татьяна Михаль - Днк, или Внебрачная дочь монстра

Взгляд мужчины ожесточился при виде того, как малышка с серьёзным выражением на детском личике, приблизилась к нему и, посмотрев снизу вверх, протянула большому и грозному дядьке свою самую любимую игрушку.

– Ня! – воскликнула она и добавила что-то на своём детском.

Диана словно почувствовала дикую боль этого мужчины и решила отдать ему свою любимую игрушку, чтобы он больше не ругался и не страдал. Такая маленькая девочка, но уже с огромным сердцем, не любила, когда взрослые ругаются, кричат и создают негативную атмосферу вокруг.

– Ня! – повторила Диана, продолжая протягивать ему зайца, и даже, нетерпеливо притопнула ножкой.

– Мне не нужен твой заяц, – сказал Севастьянов и отошёл от двери или, сбежал от моей Дианы.

А я вдруг по-другому взглянула на этого хмурого мужчину. Подошла к своей малышке и взяла её на руки, а ногой закрыла дверь, чтобы любопытная секретарша, которая уже от усердия и любопытства чуть не растянула себе шею, не услышала того, что её не касается.

– Макар Демидович, то, что вы сказали – ещё не доказывает того факта, что вы не отец Дианы. Вот она, перед вами. Прошу вас, давайте сделаем тест ДНК, и вы сами убедитесь в правдивости моих слов, – нервно пожала плечами и шёпотом добавила: – А быть может, вы здоровы…

Вдруг, в кабинет Севастьянова влетела грозная охрана. Три амбала выглядели устрашающе. Неужели, он и правда, выкинет меня с ребёнком при помощи этих троих монстров?

– Макар Демидович, – произнёс один из них. – Нужна наша помощь?

Он сложил руки на груди и многозначительно на меня взглянул.

– У вас последний шанс уйти отсюда на своих двоих, – произнёс он зловещим тоном.

«Он меня совершенно не слушал и не услышал».

Я подхватила свою сумку, теснее прижала к себе уставшую малышку и почувствовала, как по щекам потекли обжигающие слёзы.

Прошла мимо отошедших с моего пути амбалов, и у дверей, немного замявшись, обернулась, и сказала:

– Вы сказали, что не можете… – запнулась на этом слове и увидела, как у Севастьянова сжались руки в кулаки. – А я верю, что кто-то там наверху не просто так подарил Диану. Беременность моей сестре стоила жизни – так сказали доктора. Сказали, что именно беременность спровоцировала рак. Моя красивая сестра, которой было всего двадцать семь, умирая, выглядела на все пятьдесят…

– Вы мне надоели! – прорычал Севастьянов и, подлетев ко мне, схватил за руку и потащил прочь из своего кабинета.

Охрана не лезла к нам, секретарша от изумления ещё сильнее выпучила свои рыбьи глаза.

– Вам придётся дослушать! – воскликнула я, не имея возможности упираться. Он тянул меня по коридорам, к лифту.

Диана заплакала, я сама уже чуть не рыдала, а эта бесчувственная сволочь плевать хотела.

– Вы думаете, что я охотница? Вы, наверное, думаете, что моя сестра специально сказала про вас, думаете, что она солгала? – он не смотрел на меня, а втолкнул в лифт и нажал кнопку первого этажа.

Склонился над нами, уперев свои могучие руки по бокам от моего лица, и зловеще заговорил:

– Мне плевать, что у вас за жизнь. Мне не плевать только на то, что меня пытаются развести и использовать в собственных целях. Знаете, я даже не удивлюсь, что вы этого ребёнка взяли напрокат. Были уже такие актрисы и тоже рыдали, да ещё хлеще вашего. Я не верю ни единому вашему слову, Наталья. Сейчас вы выйдете из этого здания и начинайте молиться, чтобы никогда не попасться мне на глаза, иначе я вас уничтожу. Поняла меня?

Я нервно сглотнула, продолжая укачивать на руках плачущую Диану. Я задрожала от его слов и тона, которым он бросил эти страшные слова мне в лицо.

Мне вдруг стало холодно.

– Сестра попросила, чтобы я воспитала её дочь как свою собственную, – произнесла я помертвевшим голосом. – Моя сестра к вам не пришла после рождения Дианы не потому, что, как вы говорите, это не ваш ребёнок. Она знала правду, она знала, что это вы. Света просто не хотела вас волновать. И она меня просила никогда к вам не приходить, как бы трудно мне не пришлось. Вы – чудовище, Макар Демидович. И не будь Диана больна, я бы сейчас развернулась и больше никогда бы вас не побеспокоила, но… не могу. Ради этой крошки, я пойду на всё, что угодно. На всё.

Я упрямо вздёрнула подбородок и уставилась в его чёрные глаза, которые зловещей тьмой буравили меня, и, глядели, казалось, в самую душу.

– Я пойду на телевидение, обращусь во все газеты, журналы… – подалась чуть вперёд, чуть не коснувшись губами его гладковыбритого подбородка, и прошептала: – Весь мир узнает, насколько вы чудовищны, Макар Демидович. Вашей репутации наступит конец и…