Янка Рам - Инструктор для нежной девочки

«Не дёргаться!» – уговариваю я своё тело. Оно у меня дрессированное…

– Арай… – шепчу, пытаясь перехватить его руки. – Ты что… Мама видела, как мы зашли… Не надо… Это некрасиво… Она меня осудит!

– Ладно… Но я очень голоден, малышка! И я тебя съем сегодня.

– Мне же нельзя…

– Даже в ротик?

Пошёл ты к чёрту!

– Так – можно.

Надо извернуться и как-то споить ему снотворное вечером.

Пока он умывается и завтракает под щебетание своей матери, поспешно одеваюсь.

– Я ушла, – кричу ему с порога.

– Стой! Я довезу. Мне сегодня по дороге.

– А мне в другую сторону, – истерично придумываю, почему. – Я сначала к врачу. Здесь пешком близко.

– Мм… До вечера.

Наконец-то! Свобода! На ближайшие десять часов. Так торопилась сбежать, что вышла практически на час раньше. Пройдусь пешком… Здесь не слишком далеко. В какой-то момент вдруг ловлю себя на ощущении чужого внимания. Оборачиваюсь. Тёмный универсал Громова. Мы встречаемся с ним взглядами. Паркуется рядом, открывает мне дверь. Машинально оглядываюсь. Мне страшно, что Арай может быть свидетелем происходящего.

Сесть или нет?

Вообще-то, нельзя. Это, конечно, немного глупо – упрямиться в такой мелочи. С другой стороны, лучше я буду выглядеть глупой в глазах Громова, чем блядью, которая села к постороннему мужику, в глазах Арая. Первое мне только на руку. А второе можно считать смертельным номером.

Отрицательно качаю головой. Выходит…

Господи!

– Доброе утро, Эля.

Открывает дверь выразительнее, оставляя её так.

– Какой кофе будешь?

– В смысле?

– Ладно, садись, я сам выберу.

Оставляя машину открытой, идёт к кофейному ларечку.

И что мне делать?! Ларёк довольно далеко. Машина открыта… Я же не могу просто бросить её открытой и уйти. Он же уверен, что я сяду. Иначе не бросил бы открытой? Или специально сделал так, чтобы вынудить?

Ну, что за человек?!

И я растерянно стою, не решаясь сесть внутрь. Ровно до той секунды, пока до меня вдруг не доходит, что внутри машины Арай вряд ли меня увидит. А вот если сейчас подойдёт Громов со своим кофе и начнёт меня уговаривать…

Решительно ныряю внутрь.

Свалился же на мою голову! Что со мной не так? Почему именно такие мужчины врываются в мою жизнь и уничтожают её? Сначала – отчим, потом – Арай, теперь вот ещё и Макар!

Макар такой же как «они»? Не знаю… Мне совсем не хочется приписывать его к таким уродам, как Арай. Ведь ничего плохого он мне не сделал. И пытается помочь.

«Пока…» – тут же рождается внутри меня тревога.

В его машине пахнет ментолом, панель горит красными огоньками. Ложусь на спинку сиденья, пытаясь расслабиться. Она опущена гораздо ниже, чем я привыкла.

Минут через пять он возвращается с двумя стаканами кофе. Протягивает. Беру!

Мне ужасно неловко. С одной стороны, я понимаю, что в этом нет ничего страшного. Это не измена, и здесь нет никакой интимности или грязи. Но это по человеческим меркам. Однако внутри меня давно живёт автономный «Арай-комментатор», который говорит сейчас, что я перешла все границы допустимого и, по меньшей мере, должна быть втоптана в грязь и наказана.

Мы едем молча, пьём свой кофе. Я не чувствую его вкуса. Во мне оживает пульс, который стучит в виски, уши… Чувствую его взгляды. Он слишком близко. Это для меня слишком близко. Даже там, в спортзале, когда пространство большое, мне тяжело спокойно относиться к его приближению. Здесь же – в тесной машине на его территории…

Слышу, как он громко и недовольно вздыхает, паркуя машину.

– Эля?

Оборачиваюсь.

– Я понимаю, у тебя много тараканов. Но я хочу сказать: какие бы страхи в тебе не возникали по отношению ко мне – ты всегда в безопасности рядом со мной. Бояться не надо.

– С чего Вы взяли, что я боюсь?

Забирает в свои руки мою кисть. И по привычке «не сопротивляться» я ему это позволяю, уже в процессе злясь на себя за то, что, вообще-то, мои привычки выдрессированы по другому поводу!

– У реакции страха есть свои мышечные, кожные и сосудистые проявления. Я легко могу это считать. Твоя ладошка мокрая. На шее проступают расширение сосудов, пятна…

Не касаясь, он ведёт пальцем вдоль моей кожи, и я ловлю себя на том, что пытаюсь отклониться от его руки.

– И ещё спазм в надбровной зоне. Это значит, что страх-стресс длительный. А не реакция именно на меня. Тебя пугает, что нас кто-то увидит. Сейчас ещё добавилась агрессия – напряжение желваков. Ты сердишься, что я тебя считываю?

– Да… – киваю со вздохом. – Я бы хотела научиться быть непрозрачной.