Harlow Hemmings (СИ)

- Ты… – ахнула от негодования Даниэль, но прежде чем она успела сказать что-нибудь еще, Ханна уже была за дверью, оставляя позади одну из глав своей жизни.

Я не знала, увижу ли снова свою сестру, но то, что, наконец, я нашла все ответы… В данный момент это было самым главным.

========== Глава 41. ==========

POV Гарри

- Гарри, любимый, пора принимать лекарства… – ласковый голос Харлоу вытянул меня из дремоты.

С трудом разлепив тяжелые веки, одолеваемый странным ощущением пустоты и холода, я устремил взгляд в потолок своей комнаты. Уже прошли две недели, как меня выписали из больницы, и четыре, как я был ранен в доме Эштона. Очнувшись после искусственной комы я не чувствовал ничего, кроме боли. Вы, наверное, думаете, что после выстрела должна болеть только рана возле ключицы? Чушь! Болит всё, и даже малейшее движение обдает жгучей болью каждый уголок моего тела, куда дотягиваются нервные окончания.

И эта противная слабость!

Я оказался чертовски немощным…

Настолько, что просто удерживать ложку в руке стоит мне неимоверных усилий.

А выматывающее душу бессилие от унижения, когда Харлоу, молча предложив свою помощь, кормила меня, не пряча накатывающих слез!

Еще и узнала у медсестер, как купать меня в постели.

Мне лишь оставалось смотреть во все глаза, как она, закусив губу, осторожно водит губкой по моему телу, избегая всякого зрительного контакта со мной…

Харлоу же и рассказала мне о Ханне, упомянув даже то, что мы с ней владели тоннами акций крупнейшей компании Эштона.

Все произошедшее со мной за последний год оказалось всего лишь несущественной деталью грандиозного плана.

Мои боль и разочарования, эти предательства, разорвавшие мне сердце…

Оказывается, это были небольшие жертвы ради избавления от Эштона, сопутствующие потери.

Даже ранен я был из-за своего упрямства.

Лишь потому, что пошел туда, чтобы спасти Харлоу.

Все ради Харлоу.

Но к жизни меня вернула кровь Люка, ее брата.

Как я относился к этому?

Мог ли я винить Хеммингсов в том, что со мной случилось?

Была ли их вина в том, что Эштон был настолько одержим своими идеями?

Харлоу…

Она сказала, что любит меня.

И Она же солгала мне.

Харлоу… Сестра той самой Ханны, чью жизнь разрушил Эштон. Но взамен старшая сестричка отыгралась на мне.

Харлоу… Дочь тех самых Стефани и Смита Хеммингсов, находившихся теперь под стражей опять же из-за Эштона.

Вся жизнь Хеммингсов наполнена ложью и интригами.

Отличалась ли Она от них?

Была ли чистой и наивной, как думал я? Или была такой же? Второй Ханной, но с невинными глазами?

Она ходила к руководству больницы и разговаривала с моими врачами, чтобы убедиться, что меня выпишут как можно скорее.

Она же упросила медсестру приходить каждый день обрабатывать рану в моем плече.

Она же следила, выполняю ли я все предписания врача, необходимые для моего выздоровления.

Она же разговаривала со мной.

Держала за руку.

Смотрела вместе со мной телевизор.

Читала мне книги, засыпая в кресле каждую ночь.

И Она же носила под сердцем моего ребенка.

Я увидел искру надежды в Ее глазах, когда Она сказала мне об этом и, черт, на секунду я тоже поверил в эту надежду…

Тем не менее, я оставался оглушенно невозмутимым, утратив веру в происходящее, отупев от боли.

…Я сгреб с тумбочки таблетки, и Харлоу помогла мне сесть.

Ее слова были стерильно острожными, и все, о чем она говорила, было строго по делу. Словно я не слышал, как она шептала каждую ночь «Я люблю тебя» перед тем, как уйти из моей комнаты.

- Я приготовлю тебе ванну.

Как же бесит, что без ее помощи я не могу даже выбраться из постели.

Погрузившись в воду, я откинулся назад, позволяя Харлоу намыливать мое тело руками, а не мочалкой, как обычно. Казалось, что каждым прикосновением она пытается извиниться, признавая свою вину.

И мне не нравится, что она чувствует себя виноватой.

- Через пару минут Найл будет здесь, - сообщила она тихо, медленно обтирая меня, выползшего из ванной, полотенцем.

Я молча стоял с закрытыми глазами, явно наслаждаясь тем, что она делала.

Тем, от чего и мой член пришел в боевую готовность.

И я знал, что она видела это, но ничего не сказала.

До сих пор я был чертовски слаб, чтобы что-то делать.

Обессилен, чтобы даже говорить или думать о чем-либо…

Так, что даже не запротестовал, когда Харлоу положила на кровать пару боксеров и пижамные штаны. И на время смирился с тем фактом, что стал похож на беспомощного ребенка, пока она помогала мне одеться.