Один раз сестра и брат Папы приходили в гости, они жили в той же деревне, но были слишком заняты работой в колхозе. По этому случаю Баба Марфа сготовила большой жёлтый омлет, а другие обеды я не помню.
Деревня Канино разделена надвое ложбиной, где течёт широкий тихий ручей. Оба берега в сплошной стене Ивняка с длинными листьями, который местами даже смыкался над головой. А сам ручей неглубокий, чуть выше колен, с приятным песчаным дном. Мне нравилось бродить в его медленном течении.
Один раз Папа повёл меня на речку Мостью. Идти туда неблизко, зато достаточно места для плавания от одного заросшего дёрном берега до другого. На обоих берегах было немало отдыхающих людей, наверное, из других деревень. На обратном пути мы увидели в поле комбайн, который убирал рожь в поле, и когда он проехал мимо к другому концу поля, Папа рассердился и сказал: —«Тьфу!.»
Как оказалось, комбайнёр срезал только верхушки у колосьев, чтобы побыстрее закончить, но когда увидел незнакомца в белой майке, тем более с мальчиком городского вида, то решил будто мы тут проездом – начальство из района, и начал срезать под самый корешок, как очковтиратель какой-то…
Возле сарая Бабы Марфы появился большой стог сена для её коровы, и когда Папа и его брат начали какой-то ремонт в избе, то Баба Марфа перешла ночевать в сарай, а постель для меня и Папы стелилась наверху стога. Спать там было удобно и приятно из-за запаха высыхающей травы, но немного непривычно, и даже чуть-чуть страшновато, что так много звёзд смотрят на тебя всё время. К тому же, ни свет ни заря начинают кричать петухи деревни, а потом лежи в предрассветных сумерках пока снова заснётся…
Однажды я отправился против течения, пока не добрёл до следующей деревни, где деревенские мальчики запрудили ручей земляной плотиной с дёрном, чтобы было где купаться. Но после этого я заболел и меня отвезли в ту же самую деревню в верховьях ручья, потому что только там был лазарет с тремя койками. На одной из трёх я болел целую неделю и читал Знаменосцы Гончара, а также лакомился клубничным вареньем из банки, которую принесла сестра Папы, тётя Шура, а может быть жена его брата, тётя Аня, потому что они вместе тогда пришли меня проведать…
Так мы провели Папин отпуск и вернулись на Объект
~ ~ ~
Вскоре после нашего возвращения Мама взяла Сашу с Наташей и поехала на Украину проводить свой отпуск в Конотопе. Опять мы с Папой остались только два мужика. Он готовил вкусные макароны по-Флотски и рассказывал мне подробности жизни моряков. Например, на корабле многие команды подаются трубой и она не просто дудукает как пионерский горн, что вместе с барабаном идут вслед за Знаменем пионерской дружины на торжественной линейке. Корабельная труба играет по разному для каждого случая. В обед труба выпевает: —«Бери ложку, бери бак и беги на полубак». «Бак» это котелок, куда матросу выдают обед, а «полубак» то место на корабле, где корабельный повар-кок раздаёт черпаком что он там сготовил.
И Папа объяснял мне разные морские слова. «Клотик» это самый кончик самой высокой мачты на корабле, а когда хотят подшутить над молодым матросом, ему дают чайник и посылают принести чай с клотика. Новичок, конечно, не знает где это и ходит по судну с чайником, расспрашивает как пройти, а старые морские волки посылают его в разные места или в машинное отделение, так, для смеха…
А ещё Папа сказал, что некоторые зэки , которые прожили на Зоне слишком долго, уже не могут жить на свободе. И поэтому один рецидивист, когда закончился срок, просил начальника лагеря не выпускать его, а держать дальше. Но начальник Зоны сказал: —«Закон есть закон! Уходи!»”
А вечером рецидивиста опять привезли на Зону, потому что он убил человека в соседней деревне, и убийца кричал: —«Говорил я тебе, начальничек! Из-за тебя душу невинную пришлось загубить!» На этих словах у Папы глаза смотрели вбок и вверх, и даже голос его менялся как-то…
Некоторые книги я перечитывал не один раз, не сразу, конечно, но спустя какое-то время. В тот день я перечитывал книгу рассказов про революционера Бабушкина, которую мне вручили в конце года за хорошую учёбу и активное участие в общественной жизни школы. Он был простым рабочим и работал на богатеев-фабрикантов перед тем как стать революционером, а во время революции 1905 года пропал без вести.
Когда Папа позвал меня из кухни идти обедать, я пришёл и начал есть вермишелевый суп, а потом спросил: —«А ты знаешь, что до Октябрьской Революции на заводе Путилова рабочих однажды заставили трудиться сорок часов подряд?»
Читать дальше