Сергей Огольцов - Хулиганский Роман (в одном, охренеть каком длинном письме про совсем краткую жизнь), или …а так и текём тут себе, да…

У нас дома появился проектор диафильмов – несуразное устройство с набором линз в трубке его носа, а также коробка с пластмассовыми бочоночками для хранения тугих свитков из диафильмовых плёнок. Среди них попадались старые знакомые – герой Гражданской войны Матрос Железняк или дочка подпольного революционера, которая находчиво утопила типографский шрифт для печатанья листовок в кувшине с молоком на столе её спальни, когда в их дом нежданно нагрянула полиция с обыском посреди ночи. Те так и не догадались заглянуть под молоко…

Конечно же, плёнки заряжались мною и чёрное колёсико прокрутки кадров тоже вертел я, а к тому же читал белые надписи под картинками, но длилось это недолго. Мои сестра-брат выучили надписи наизусть и пересказывали прежде, чем соответствующая картинка вползёт, со скрипом, в квадрат света пролитый на обои детской комнаты.

Вызов моему старшинству от Наташи не так обижал меня, как Сашкина строптивость. Давно ли вбегали мы с ним ва кухню наперегонки, жаждая воды из-под крана, и он с готовностью уступал мне жестяную белую кружку с революционным крейсером Аврора на боку, как старшему, как брату который больше него. И отхлебав полкружки, я не выливал остаток, а великодушно позволял ему докончить, ведь именно так передаётся сила. А отчего, например, я такой сильный? Потому что не погребовал отпить пару глотков из бутылки с минералкой, которую начал Саша Невельский, самый сильный мальчик в нашем классе.

Мой младший брат наивно слушал мои наивные росказни и принимал протянутую кружку. Как и я, он был слишком доверчив и однажды за обедом, когда Папа достал из своей тарелки супа хрящ без мяса и пообещал кило пряников в награду тому, кто разгрызёт, Саша молча посопел и вызвался. Жевал он долго и упорно, но в конце концов смог проглотить, по частям. Жалко, что пряников он так и не получил. Папа забыл, наверное…

Почта доставила посылку, вернее, принесли бумажку, а потом Мама зашла туда после работы. Принесла ящик из обшарпанной в пути фанеры, обвязанный тонкой бечёвкой пришлёпнутой к его бокам коричневым сургучом, должно быть для надёжности, чтоб ящик не разваливался. Печатные буквы двух адресов написаны сверху химическим карандашом, который от влажности посинеет и расплывётся, но не сойдёт – в наш Почтовый Ящик из города Конотоп.

Посылку усадили в кухне на табурет и вокруг собралась всё семья. В крышке с адресами оказалось слишком много гвоздиков, но против большого кухонного ножа они не устояли даже вместе. Открылся большой кусок сала и красная резиновая грелка, чьи бока до округлости распирал самогон. Всё прочее пространство заполнили чёрные семечки – не дать салу с грелкой болтаться по ящику.

Папа открутил пробку грелки, весело понюхал и сказал, что точно самогон. После прожарки на сковороде, совсем слегка, семечки приятно пахли и елись с аппетитом. Мы их раскусывали, складывали шелуху в блюдце посреди стола, а сплюснутые ядрышки с острым носиком – жевали. Это и называется грызть семечки. А потом Мама сказала, что если их есть не просто одну за одной, а налущить хотя бы полстакана зёрнышек, а потом слегка посыпать сахарным песком, вот это будет вкуснятина. Каждый из трёх её детей получил чайный стакан для заготовки перед посыпкой. Вместо блюдца Мама дала нам одну глубокую тарелку на всех и ловко свернула большой кулёк из газеты, чтобы насыпать семечки из сковороды.

Мы оставили взрослых есть неподслащенные семечки на кухне и перешли в детскую. Разлеглись там на кусках ковровой дорожки в редких подпалинах от давнего пожара, но почти незаметно. Как и следовало ожидать, уровень налущенных зёрнышек в Наташкином стакане возрастал быстрее, хотя она больше болтала, чем грызла. Однако когда и брат начал обгонять меня, обидно стало.

Моя заготовка шла медленнее потому, что меня отвлекала карикатура на боку газетного кулька, где толстопузый колониалист вылетал с континента Африка с чёрным отпечатком башмака, которым пнуто в зад его шортов. Так что я бросил отвлекаться на траекторию полёта и на тропический шлем, а вместо этого сосредоточился раскусывать живее и строже следить, чтоб некоторые зёрнышки не пережёвывались бы случайно. Ничто не помогало, младшие слишком далеко ушли в отрыв.

Дверь открылась и зашла Мама весело спросить как у нас дела. С собой она принесла полстакана сахарного песка и ложечку – посыпа́ть личные достижения, кто сколько нагрыз, но у меня на эти семечки уже просто зла не хватало, хоть с сахаром, хоть без, и во всю последующую жизнь я оставался безразличным к восторгам семечковых оргий.