Сергей Огольцов - Хулиганский Роман (в одном, охренеть каком длинном письме про совсем краткую жизнь), или …а так и текём тут себе, да…

Давным-давно, случилось мне листать лощёный журнал на Немецком, вернее его огрызки, в довольно потёртом таки состоянии. Заглавная статья посвящена господину Херцогу, владельцу крупного химического концерна. Один из тех сиятельств, которым западло соваться в политические игры, они эту крысиную возню предоставляют президентам, премьерам, соперничающим партиям und so weiter , однако малейший поворот руля внутри их вотчин определяет весь внешнеполитический курс Германии (на тот момент ещё без ГДР).

Статья пестрела красочными фотками, а на развороте ближний план Herr Херцога на фоне личного парка в его же заднем дворике—гектара два через расчёску стриженной травы вперемешку с напедикюренными деревьями из позапрошлого столетия—и парочка его внучат-херцогинят, блондины в локонах, пускают стрелы между двух деревьев под его левым ухом типа купидончиков или там в Робин Гуда играют.

Его праотцы, бродячие Евреи-челноки, пешком верстали весь Шёлковый Путь, туда и обратно, приносили китайский ширпотреб на продажу феодальным герцогам, баронам и прочим титулованным бандитам средневековья. А эта погань варварская устраивали пейсоносным коробейникам всяческие зверства и мучительства. Ну а нынче банкует он, пахан по полной, да… монарх крупного индустриального царства. Но счастлив ли? Сомненье брало, если приглядеться к потёртому выражению лица Herr Херцога посреди его холёного оплаченного-муками-предков-и-личными-достоинствами парка…

Ну ладно, оставим в стороне все эти августейшие рояли, а как насчёт меня-то? Счастлив ли я, вытянув ноги под сенью лиственного балдахина, под опахалом ветерка, вкушая негу сладостной прохлады… ничего не забыл?. а ну там ещё, наверно, про струны струй журчащих… впрочем, суть не в этом, главное – охренеть какая усадьба! ты ж погляди какое поле стрёмное, с травой по пояс, и в нём полно увесистых, с кулак, шаров-колючек симпатично-сизого отлива, шипастых, как булава, и тот вон тумб -Камелот над потоком, высоченный как башни многоэтажек, что громоздятся вдоль шоссе от Киева в аэропорт Борисполь. Чего тебе ещё надо для счастья, а?

Вопрос, конечно, интересный, если внимательно вдуматься… Жаль, вещмешок без дверцы с зеркальцем, чтоб ставить самому себе диагнозы по гордому выражению хрюкальника.

~ ~ ~

Этот рай земной мне подвернулся шесть лет тому, когда Министерство Образования Нагорно-Карабахской Республики—ново-независимого, само-провозглашённого, но так никем и не признанного государства (да! не спорю! откликнулись пара горсоветов из посторонних полушарий), поскольку мудрые державы на свою жопу приключения не ищут: «Ты, касатик, прав по всем статьям: юридическим, морально-этическим, этнографическим, сейсмо-футурологическим, но у тебя же в недрах нефти ни шиша, так ты, душа моя, иди-кось, гуляй отседова…»—устроило тут как бы пионерский палаточный лагерь для школьников Степанакерта.

Сатик тогда отработала в нём две лагерные смены. Подряд. Я попытался заикнуться, предварительно и довольно скромно, с предложением оставить кровинушек наших под мои отеческие опеку и радение, но, и вполне ожидаемо, инициатива получила должный отфырк… Не сказать, что я очень уж так совсем настаивал, но всё равно довольно яркая демонстрация наличия доброй воли с моей стороны, нет разве?. И потому Ашоту с Эммой почти всё лето пришлось коротать под маминым крылом, две лагерные смены, от звонка до звонка, в отрядах соответственно их возрасту и полу.

А старший ребёнок в семье, Рузанна, к открытию лагеря сдала экзамены за второй курс Госуниверситета и махнула к ним, на должность самопровозглашённой Пионервожатой. С развалом Советского Союза должность эта приказала долго жить, да и пионеров стало не сыскать, кроме как в нетленных шедеврах Советской кинематографии… Но я всегда готов принести соболезнования родственникам любого тормознутого форс-мажора, что не увернулся там, где Рузанна шла к избранной ею цели… Так что, для всего лагеря, она стала Пионервожатой, в платёжной ведомости должность не значилась, но она и не переживала.

Оставшись один дома, всего за пару недель бессемейной жизни я смертельно устал от непривычной тишины вокруг и однажды под вечер покинул место жительства в направлении деревни Сарушен, приобретя пачку печенья и каких-то конфет в магазинчике на выходе из города. (На тот момент в своём развитии, я уже дорос до понимания, что радость встречи с папой нужно закреплять, чем слаще, тем лучше). Пешком и на попутках, мне удалось преодолеть двадцать с чем-то километров до деревни и, уже в темноте, я пришёл в лагерь.