Ольга Пряникова - Ее внутреннее эхо

А потом его неделю не было. И даже фотографии его не было. Зато приходили и уходили другие люди. Можно было о чем-то болтать – теперь уже этого хотелось.

Катя все реже ходила плавать, гулять, не засиживалась за работой или за книгами. Боялась пропустить. Все крутила в голове разные варианты. Почему приходит ночью, где пропадает сейчас? Говорил мельком, что не женат, есть взрослый сын, у которого уже своя семья.

Однажды она решила прогулять свою Берту – так звали ее машину. Как любила раньше, по пустой Москве. Вернулась и нашла от него растерянное сообщение – « соскучился, где же ты …».

Потом опять два дня ничего не было. Зато разлука эта только усилила привязанность. Кинулись друг к другу, как всегда, в полночь. Рассказывал о том, как ездил в родной городок к пожилой маме. Очень правдоподобно, трогательно.

Фотографий присылал мало, но все они Кате нравились. В нем было что-то мужское во внешности и нежное в характере. Свои же фотографии она высылала новому знакомому вагонами. Она была красива, он постоянно восторгался этим, просил еще и еще. А вот больше ни о чем не просил, даже номер телефона.

Катя уже знала, что на таких сайтах часто пасутся виртуальные персонажи. Те, кто выдает себя за других. Но интуиция подсказывала – ему что-то мешает, что-то другое.

Снова перестала спать, почти не ела, сидела ночами над растрепанными листиками блокнота. Постепенно слова в нем стали вытеснять причудливые рисунки.

«Кино для меня – совершенно чужая территория, никогда не любила смотреть. Кругом люди что-то делают, строят, покупают, играют с детьми, гуляют с любимыми вечером по парку. А я почему-то не могу, что-то такое со мной не так, никто со мной гулять не хочет. Если быть откровенной, поэтому я и не смотрю фильмы – чьи-то семьи, дачи, мамы, папы, манная каша и ненавистное пианино, детские друзья, нежность юности – я банально завидую этому всему. Я выросла с ожесточенным сердцем, которое не может никому поверить и никого в себя принять. Этот человек своим ремеслом показывает, что все это счастье вполне может оказаться мнимыми декорациями, картоном, рисунком, ролью. И нечему здесь завидовать – мне дано многое настоящее, что стоит ценить».

Антон тоже был режиссером. Но молоденьким. Он снимал не фильмы, а какие-то учебные психологические ролики для студентов. Постепенно ему стало казаться, что это не методичка, а арт-хаус, и для арт-хауса обязательно нужны молодые красивые женщины.

Катю он тоже часто привозил в свою студию-конуру, сажал на высокий барный стул и задавал вопросы на камеру.

Ей всегда казалось это забавным, было приятно, что кто-то расспрашивает о ее жизни, что кому-то интересны ее чувства. Но в тот день настроение было плохое.

– Сядь наоборот. Не так! Наоборот, ко мне. Хорошо. Можешь снять куртку?

– Мне холодно.

– Ну сними куртку, у тебя такая красивая фигура, в куртке этого не видно.

– В футболке тоже видно далеко не все. Начинай, у меня мало времени.

– Ты торопишься?

– Нет, это ты торопишься. И очень сильно. Поехали.

Он еще поворчал для порядка, но начал.

Начал, как обычно, как всегда, как два года подряд:

– Как тебя зовут?

– Катя.

– Где ты родилась?

– В Москве.

– Ты помнишь своих родителей?

– Нет, но я видела их. И знаю, кто они.

– Как ты начала заниматься гимнастикой?

– В детдоме отбирали спортивных детей, чтобы жить в интернате. Никто не хотел, но говорили, что там дают больше еды. И есть шанс вырваться.

– Куда вырваться?

– В нормальный мир.

Антон помолчал.

– А почему же тогда никто не хотел?

– А из интерната уже не усыновляют. И работать приходится много.

– Сколько часов в день?

Катя наморщила лоб.

– Две тренировки по три часа до ужина. А у взрослых – четыре.

– Четыре? А взрослые, это…

– С одиннадцати лет.

– Тебе не нравилось заниматься гимнастикой?

– Так нравилось, что сбежала. Что ты спрашиваешь чушь?

– Тихо, стоп. Я это вырежу. Ну как ты отвечаешь? Это я, я знаю, я сто раз слышал про постоянный голод, боль, травмы, изнуряющий труд, стертые ноги. Люди, люди-то этого не знают, они слышат впервые! Они-то думают, что вы там все росли, как росинки на цветке, сразу становились звездами.

– Мы сразу становились взрослыми. Дети звездами не бывают.

– Ты обрадовалась, когда попала в сборную?

– Конечно. Я давно знала, что попаду, давно готовилась.

– Расскажи, как. У вас с тренером была такая цель?

– У меня была такая цель. Я достала учебник английского языка и прятала его в туалете. И учила там. Чтобы знать, как найти полицию, когда сбегу.