Диана Билык - Ночь с убийцей

Ублюдок. Урод хренов! Откуда ты взялся?

Я откровенно устала и хотела спать, но дочь зашлась сильной истерикой и требовала сама-не-знаю-что. Голова болела от бесконечного плача, в груди колотилось глупое сердце, разбитое в который раз, где-то в желудке горячей рекой разливалось осознание, что назад дороги нет. У меня ничего нет!

Битва глазами с человеком, что разрушил мою жизнь, продолжалась вечность. Он смотрел на меня искоса в зеркало заднего вида и щурился. Страшно, мрачно, пугающе. Но адреналин в моей крови убил страх под корень.

Ну что, муженек, слабо на женщину замахнуться? Любимая, говоришь? Вот и проверим.

– Остановлюсь, когда приедем. – Тон его голоса не изменился ни на йоту. – Но если не успокоишь ребёнка, я за себя не ручаюсь.

– Я тебя загрызу, если хоть волос упадет с головы дочери, не сомневайся, – не сказала, а прорычала. Изо рта вырвались капельки слюны, губы болезненно растянулись.

Рассекая тьму убийственным взглядом, сцепила зубы так, что захрустела эмаль. Я угрожала преступнику – целенаправленно и хладнокровно. В меня будто бес вселился.

Ребенок плакал, захлебывался в слезах, глаза кололо от усталости, мышцы спины свело острой болью.

– Останови машину! – рявкнула яростно и тряхнула головой, а потом добавила так наигранно-ласково, что самой стало тошно: – Пожа-а-алуйста, люби-и-имый.

Он ударил по тормозам, и нас сильно качнуло. В уши ворвался визг и скрежет металла, машина остановилась. Мужчина обернулся и, положив руку на спинку сидения, дёрнул уголком рта.

– Да, моя Тэкэра. – Тут же глаза его сузились, сверкнули тьмой. – Дальше что? Попытаешься сбежать? Ты не настолько глупа, чтобы надеяться укрыться с ребёнком в лесу. Или бросишь его?

– Да пошел ты! – выплюнула я, сотрясаясь от накативших эмоций. Меня тошнило, вело, крутило, будто я два часа провела в центрифуге. В груди гонгом билось сердце, а горечь подкатила к самому горлу. Вот-вот выплеснется.

Дара от толчка авто замолчала. Посмотрела во все глаза на мужчину и внезапно потянулась к нему. Схватила его большой палец маленькой ручкой, а потом склонилась сонно и потерлась лбом, заставив меня осознать, что я наделала. Разозлила убийцу. И что теперь?

Он медленно, будто ползущий удав, потянулся назад, высвобождая руку, и, придавив меня холодным взглядом, молча отвернулся и снова завёл мотор. В салоне повисла тишина. Она дёргала нервы и растягивала время до бесконечности. Внезапно мужчина крутанул руль, съезжая с дороги, и машину начало подбрасывать на грунтовке. Дара при такой качке уснула. За окном из-за окружающих стеной деревьев потемнело до непроглядной черноты.

Машина замерла, затих мотор, мужчина бросил, не оборачиваясь:

– Иди в дом.

Я занемевшей рукой открыла дверь, осторожно вылезла с ребенком, ступила на землю, но колени подогнулись.

Прижавшись спиной к джипу, я осела вниз и, отвернув дочь от себя подальше, вырвала в сторону. Меня будто наизнанку вывернули. Я стояла в сырой и холодной слякоти коленями и ничего не могла больше сделать. Сил не осталось, мысли превратились в пепел, а вера в будущее ушла в никуда. В мое горькое никуда.

Над головой мелькнула тень, и я сжалась.

– Укачало? – в голосе ни капли сочувствия, во взгляде злость.

Не дожидаясь ответа, мужчина легко, будто пушинку, подхватил нас на руки и понёс к тёмной безжизненной громаде старого дома.

Злость бурлила в груди, едва не выплёскивалась раскалённой лавой ярости, но я не мог позволить себе обрушиться на Тэкэру. На кого угодно, но не на нее. Только она для меня выше всего мира. Я бы никогда не сумел причинить ей вред… лучше уж себе. Но эта лживая стерва сама себе вредит!

Я не мог понять, о чём она думала. Зачем пошла на опасный… да мать твою! На смертельный шаг. Знала же, что это билет в один конец, не дура же. Фейсам не справиться с Инготом. Это всё равно, что бросаться стаей пекинесов на слона. Раздавит и не заметит. Как ту девчонку с рыжей косой и острым взглядом карих глаз. Я помнил её живой – отчаянную и безнадёжно смелую – и не узнал её труп.

Не допущу, чтобы шавки Ингота добрались до Тэкэры. Но, блять! Эта упрямая женщина ничуть не помогает спасти её. Держится за ребёнка, как за величайшее сокровище в мире… Будто сама его родила.

Верит в это или на самом деле убеждена, что дочь её?

Я отнёс Тэкэру в дальнюю комнату и уложил на большую кровать. Мелкое недоразумение, проснувшись, всё это время рассматривало меня… И взгляд острый. Прямо как у той рыжей, из фейсов.