Людмила Алимова - Научи меня

– Ты правда сходишь?

– Зачем же я по-твоему пришла? Замуж, точно не собиралась.

– Там, в куртке рецепт, во внутреннем кармане. – снова опускает голову.

Я порылась в его куртке, которая валялась на полу, видимо промахнулся, мимо вешалки «повесил».

– Ничего себе, да тут пол аптеки накатали! – рассматриваю список, а понять вообще ничего не могу. – Он что, ногой рецепт писал, не разобрать ничего?!

– Купи только обезболивающее, больше я никакой химии жрать не собираюсь.

– Как скажешь! Кошелёк в прихожей, твой?

– Да, можешь брать сколько нужно. – бурчит, всё также не поднимая головы.

Выбежала из дома, потому что не могла больше шутить, я будто испытывала всю его боль. Ему даже говорить трудно, а моё сердце, будто на куски разрывается. С трясущимися руками набрала Антона.

– Антон, ему так больно! – с трудом сглотнула ком в горле.

– Он сам тебе об этом сказал?

– Как же, скажет он, шутит сидит.

– Раз шутит, это уже хорошо! – усмехается в трубку.

– Антон! Он не видит ничего, всё заплыло! – мне хочется расплакаться, но я сдерживаюсь, несколько раз глубоко вздыхаю.

– Ого, в этот раз посерьёзнее… Слышу гул машин, ты в аптеку пошла?

– Да. Что ему кстати приготовить, что он ест?

– Да всё ест, но уверен, что ему в челюсть прилетело, жевать трудно будет, так что приготовь что-нибудь жидкое.

– Антон, я ещё спросить хотела, он всегда спит, сидя?

– Как это? – смеётся в трубку.

– На полу сидит, упёршись на диван.

– Рёбра! – вздыхает и кажется тихо ругается матом.

– Что ты имеешь в виду? Что с рёбрами? Думаешь….

– Думаю сломаны, вот и спит так, лёжа очень больно, а так менее болезненно. Повязка на рёбрах была?

– Не знаю, он в футболке был. Антон, может ему лучше в больницу? Я переживаю.

– Да не поедет он туда, даже если подыхать будет.

– Почему? Это же не шутки! – у меня текут слёзы, меня трясёт.

– Кир, он не поедет! – Антон вздыхает в трубку. – Наша мама умерла в больнице, ты не сможешь заставить его, даже порог переступить.

– Блин! – я готова взвыть.

– Да, на этот раз ему хорошо досталось. Кир, пожалуйста не оставляй его, хорошо!? Если что звони мне, и постарайся уговорить его, завязать с боями.

– Не думаю, что он меня послушает! – вытираю с лица слёзы и вздыхаю.

– А ты попробуй! Он хотел быть тренером, как отец, а лезет в кашу ещё больше. Не хочу, чтобы ему все мозги отбили.

Игнат

Сквозь боль и шум в голове, снова слышу шорох.

– Кира! Это ты? – с трудом поднимаю голову.

– А ты ещё кого-то ждёшь? – слышу топот и шуршание пакета.

– Нет, только тебя! – ужасно хочу её увидеть, но не могу, всё заплыло и болит.

– Держи, это обезболивающее! – вкладывает таблетку мне в ладонь.

– Спасибо!

– Стакан с водой! – берёт мою руку и помогает нащупать стакан. У неё такие мягкие и тёплые ручки, даже плакать захотелось, не хочу чтобы она меня отпускала.

– Пойду… – слышу, как ставит стакан на столик. – Приготовлю что-нибудь поесть.

Мне жарко, нужно снять футболку. Эти бинты ещё. Как же так, только ребро восстановилось и снова, по нему же получить?! Как же мне больно, даже дышать!

Кира

Поставила варить курицу и снова пошла к Игнату, нужно заставить его, выпить ещё лекарства. Вижу как он пыхтит, пытаясь стянуть с себя футболку, видно, что ему очень больно.

– Тебе помочь? – подхожу к нему ближе, готовая помочь.

– Нет! Я сам! – рычит.

«Гордый! Ну-ну, посмотрим, как справишься!» – я немного обижена, что он отказывается от моей помощи.

– Как хочешь! – выхожу из комнаты, чтобы не видеть всего этого, потому что мне больно смотреть на него. Как же он терпит такие мучения?

– Кира! – зовёт меня, с болью в голосе.

«Ну вот, сам завет!» – подхожу к двери, смотрю на него, он сидит на диване, пытается сидеть ровно, опираясь руками о диван.

– Кира! – снова зовёт.

– Я здесь! – подхожу к нему ближе, забыла, что он меня не видит.

– Помоги, пожалуйста!

Стянула с него футболку. И правда, весь торс перебинтован.

– У тебя сломаны рёбра? – протягиваю руку, но так и не касаюсь его.

– Нет, просто ушиб!

– Игнат, зачем ты так издеваешься над собой? – сажусь перед ним на колени, держа в руках его футболку.

– Это спорт и моя жизнь. – пытается сесть расслабленно, но морщится и снова выпрямляется.

– Это жестокий спорт! – встаю с пола. – Ты же калечишь себя! – кидаю его футболку на кресло и беру таблетки со столика.

– Всё хорошо, всё пройдёт, заживёт как на собаке.