Анастасия Безрукова - Яся сидела на стуле

Сразу после этого инцидента Яся заказала себе Рудольфа – дорогой силиконовый вибратор. Он полностью удовлетворял все её желания, не причинял ей боли и не пытался стать чем-то большим, чем хорошим любовником. Яся решила, что ей настолько комфортно с Рудольфом, что ни один живой мужчина больше не проникнет ни в неё, ни в её жизнь. Поэтому то, что случилось сегодня, было чем-то из ряда вон. И самое удивительное, что это приключение Ясе нравилось настолько, что она не хотела, чтобы оно заканчивалось. Яся впервые испытывала к мужчине гораздо больше, чем сексуальное влечение. Он ей нравился настолько, что она не хотела, чтобы он уходил.

К ноге подошел котёнок и ткнулся в ступню мокрым носом. Видимо, Максим-Михаил освободил его от кухонного заточения. Котёнка пришлось запереть, пока двое взрослых людей занимались тем, на что детям, пусть и кошачьим, смотреть запрещено.

«Подумать только! Я занималась сексом на кухонном столе. Потом на ковре. Потом на диване. На кровати… На стуле! Что он мне подмешал в кофе?»

Максим-Михаил вернулся с двумя стаканами воды. Он уселся у ног Яси, обнял их и поцеловал колени.

– Ты такая красивая. Знаешь, я когда увидел у тебя эту вздёрнутую губу, мне захотелось её прикусить. От тебя исходит невероятная женская сила. Твой запах, твоё тело… Я, я…

Он привстал, провел языком по губам, соскользнул на соски. Яся ощутила новую вспышку горячего желания.

«Это сегодня вообще закончится? – подумала она. – А, хотя пусть не кончается».

***

Яся открыла глаза. Комната, пропахшая мускусом и потом, качалась на синих простынях сумерек. Яся вздрогнула – вдруг всё это – и котёнок, и круассаны, и мужчина – ей только приснились. Но нет. Рядом с ней на животе лежал голый Максим-Михаил. У него в волосах, словно в гнезде, приютился котёнок.

Аккуратно, чтобы никого не разбудить, Яся встала и, как была обнажённая, пошла на кухню. Насыпала кофе в турку, налила воды. И вдруг ощутила настолько первобытный голод, что готова была есть из кошачьей миски.

«Кофе больше нет, еды тоже», – вспомнила она Пашину записку, когда открыла холодильник и увидела там пустые полки и просроченный кефир.

Она выключила плитку, вернулась в кровать и стала гладить лежащего в ней Максима-Михаила. Он открыл глаза, потом зажмурился и потянулся.

– Если ты мне не принесёшь хоть чего-нибудь поесть, мне придётся съесть этого котёнка.

– А у меня в холодильнике пусто… Есть только кофе.

– Если ты про тот кофе, которым мы занимались три часа без перерыва, то я больше не могу…

– Этот тоже у меня уже через край льётся. Я про обычный, зерновой.

– Может, еды закажем? Или в кафе пойдём.

– Честно говоря, я бы сходила куда-нибудь. И дом проветрила.

Они вместе засмеялись. И Ясмина заметила, что у мужчины ямочка на подбородке. Она потянулась к ней и поцеловала.

– Так, девушка, если ты не хочешь остатки вечера провести, пряча труп малознакомого мужчины, слезь с меня и одевайся. Иначе я умру прямо на тебе. Или в тебе. Можно я схожу в душ?

– Конечно, свежее полотенце лежит на полке.

Яся соскользнула с кровати, подошла к комоду. Там среди вороха хлопчатобумажного белья «библиотечной моли» она отыскала изюминку своего интимного гардероба – красные кружевные трусики. Потом влезла в любимые джинсы с высокой талией и укуталась в кашемировый джемпер, на который копила почти год.

Она подошла к зеркалу и увидела какую-то потрясающую молодую девушку. Волосы, всегда собранные в тугой хвост, сейчас спадали небрежными прядями на лицо. Губы распухли от бесконечных поцелуев. На щеках разлился закат.

И Ясе вдруг стало страшно. Ей казалось, что она сошла с ума. Что у неё раздвоение личности. Она почувствовала, что кто-то накинул на неё колючий шарф и стал стягивать ей горло. Стены начали сжиматься и словно бы падать на неё.

Ноги как будто лишились костей и больше не могли её держать. Яся рухнула на пол.

Яся сидела на стуле и ела самую большую в её жизни шаурму.

На самом деле есть она уже не хотела. Но знала: пока не кончится шаурма – не начнётся разговор. Она как можно сильнее оттягивала его начало, как больной раком откладывает ненужными анализами подтверждение и так уже известного диагноза.

Потому что после этого изменится всё.

Соус капнул на кашемировый свитер и оставил уродливое красно-белое пятно. Ясе было всё равно. Она смотрела на Максима-Михаила, который на самом деле оказался Артёмом (ну, по крайней мере «М» в имени есть), и пыталась понять, о чём он думает. Он смотрел на неё взглядом собаки, которую накормили вкусной, но отравленной едой. И молчал. Молчал невыносимо громко, как молчит человек, которому есть что сказать.