Array Regina Oscura - Звучание сердец

Хотя и к себе я бы применила непростительное заклинание. Например, «Империо», приказав немедленно взбодриться. Ведь весь сегодняшний день прошёл, словно в тумане. Передвигаясь по залу, как сомнамбула, с натянутой улыбкой на губах, я мечтала только об одном – скорее оказаться в постели. Даже волосяные фолликулы на моей голове хотели впасть в длительную спячку.

В тишине. Без ужасных, оглушающих раскатов музыки.

Отработав очередную смену в «Рафинаде», я распрощалась с коллегами и медленным, ленивым шагом направилась к остановке вдоль Невского проспекта. Тёплое летнее солнце, даже под вечер, прилично припекало, расцвечивая яркими лучами небесную лазурь. Короткие джинсовые шорты и белая футболка с изображением скряги Скруджа не спасали от невыносимой жары.

Улицы буквально рвались от наплыва туристов. Они были повсюду, заполняли собой весь исторический центр, словно полчища тараканов или саранчи. Они заворожённо оглядывались на каждый дом, тыкали пальцами в каждый памятник, остервенело фотографировались у Зимнего Дворца. Их легко распознать по восхищённому огоньку в глазах и глупой улыбке. Весь город был для них непривычным, не из этой эпохи, чудным видением. Настоящим произведением искусства. В Санкт-Петербурге туристы становились единым живым организмом, склонившимся перед величием города.

Для местных, со временем, вся эта красота меркла. Парадные фасады зданий становились однотипными. Питер являл им своё второе лицо – мрачное, местами побитое беспощадным временем и шквалистыми ветрами с заливов и рек. В стремительном темпе городской жизни краски вымывались. А парадные, как и ровные ряды аккуратных домиков, не казались такими уж и уникальными. И всё же, каждый петербуржец прирастал к этому месту, как пуповиной. Прикипал душой.

Белый автобус, в который я успела запрыгнуть в последнюю секунду, пересёк знаменитый Дворцовый мост, выезжая на Университетскую набережную. Васька тоже дышала жизнью. Только здесь к любопытным туристам примешивалась молодёжь, унося в водоворот юности на фоне памятников истории.

Выйдя на своей остановке, я побрела домой. После смены болело все: руки, ноги, спина. Даже кожа. В самых страшных фантазиях мне представлялось, что я захожу домой, а там снова шумят и веселятся чокнутые неформалы, не давая жизни никому. Танцуют на моих бедных костях.

Но нет. Во дворе царила приятная тишина, только где-то в отдалении слышался весёлый детский смех и звуки дороги. Никакой музыки.

На спинке шаткой деревянной скамейки, чуть в стороне от подъездной двери, сидел незнакомый парень, вальяжно раскинув свои ноги в чёрных конверсах. Своей комплекцией он мог спокойно сойти за низенький, но добротный сервант. Раскаченные руки и спину обтягивала пёстрая гавайская рубашка с милыми хохлатыми какаду. На ногах красовались светлые подвёрнутые на модный манер джинсы. Он разговаривал по телефону и бурно жестикулировал правой рукой, между пальцев которой была зажата тлеющая сигарета.

Парень явно из вражеского стана, потому что такие экстравагантные гости к нам не заглядывали. Ну, не к Анне Петровне же он пришёл отведать фирменных ватрушек.

– Девушка, а, девушка! – громко окликнул он, спрыгивая со скамейки с грацией носорога. – Вашей маме зять не нужен?

Эта наиглупейшая фраза вызвала у меня приступ смеха, и я, не сдержавшись, громко фыркнула, тут же прикрывая рот ладонью. Проглотив смешок, напустила на себя безразличный вид и принялась увлечённо копаться в рюкзаке в поисках ключей, которые вечно пропадают в самый неподходящий момент. Не рюкзак, а самая настоящая Нарния! Того и гляди, оттуда выскочат фавны, говорящие бобры и кентавры, но никакой связки ключей.

– Или хорош я слишком для тебя, или может скромная слишком ты? – шутливо произнёс он на манер магистра Йоды. – Ну же, Рыжик, давай знакомиться?

Я подняла голову, сталкиваясь взглядом с внебрачным сыном Тейлора Лотнера и Джеки Чана. Внешность парня была настолько экзотичной для наших краёв, а улыбка такой обезоруживающей, что все моё раздражение, накопившееся за день, моментально испарилось. В раскосых, цвета тёмного шоколада, глазах незнакомца плясали озорные искорки. Длинные пряди чёрных волос вились у самого лица, опускаясь до плеч.

– Евгений, – он галантно поклонился. – А тебе, видимо, нравится быть Рыжиком, раз ты упорно хранишь молчание?

– Александра, вообще-то.

– Сашенька, значит, – промурлыкал парень, протягивая мне широкую смуглую ладонь. – А я Женька!